Автор: Светлана Макаренко

Сайт: People's History

Сколько себя помнила, маленькая Наташа всегда ходила по дому на цыпочках. Да лучше сказать, не ходила, а летала. Иначе нельзя было двигаться в комнатах, наполненных красивой резной мебелью с тяжелым атласом подушек и тисненным узором инкрустации, и всякими музейными редкостями: безделушками из слоновой кости, которые почему -то нельзя было трогать руками, хрупкими китайскими вазами, сервизами, которые странно назывались то севрскими, то мейсеннскими. "Фамилия у них такая, что ли"? - часто удивленно думала Наташа. Иногда, тайком, едва дыша от восторга, она брала в руки какую - нибудь чашечку и осторожно заглядывала внутрь, словно ожидала и там отыскать какую - нибудь редкость.Но чашечка была, конечно, пустой, только переливалась в лучах солнца хрупкими прожилками синевы.

Такие же прожилки были видны на руках мама, когда она, шурша платьем и наполняя комнату ароматом духом, влетала в детскую ненадолго, чтобы поцеловать их всех троих - Наташу, Ирину, и Володеньку перед сном и вернуться к гостям или поехать в оперу, где давали " Аиду". Однажды Наташа, осмелев, полушопотом спросила у мама, кто такая Аида. Жена подземного древнегреческого царя , про которого написано в книге, или еще кто -то?

Мама, нахмурив слегка красивые брови, объяснила девочке, что Аида это дочь египетского фараона, про нее написали оперу. А кто такой - фараон? - не унималась Наташа. Мама, вздохнув, и чуть чуть повысив голос, объяснила девочке, что это египетский царь, вроде нашего российского Императора Николая Александровича. Наташа, кивая, и целуя на ходу руку, в браслетах и перстнях, ловко подтыкавшую сползшее от брыкания ногами одеяло, намеревалась полусонно задать еще какой то вопрос, но мать уже сердито шептала "Немедленно спать, завтра у тебя много дел, а я - опаздываю!"- крестила ее и выходила из детской. За дверью сквозь сон, Наташа еще могла расслышать, как красивым музыкальным голосом мама что то сердито выговаривала гувернантке. До девочки долетали отдельные слова: " слишком много игры и беготни, режим, плохой сон": Гувернантка испуганно и виновато оправдывалась, должно быть, приседая на каждом слове, как она делала всегда, разговаривая с мама или папа. Из всего сказанного Наташа могла разобрать лишь :"очень подвижный ребенок "и мадам княгиня волнуется напрасно"

И то лишь потому, что эти слова мадемуазель повторяла часто. Дальше все тонуло в счастливом и глубоком детском сне. Сны, в которых Наташа ловила прямо руками разноцветных, ярких бабочек, ослепляющих красотой крыльев больше, чем солнечный свет....

Казалось, детство, залитое слепящим солнечным светом, будет длиться вечно, а за ним наступит юность ничем не омраченная и свежая, как бутон искупавшейся в росе бордово - красной розы с волшебным названием "Королева Парижа", - этот сорт цветов Наташа любила больше всех. Розы росли в оранжереях усадеб Палей всегда. На Лазурном побережье Франции и в туманных аллеях Каменного острова. (С 1914 года Палей - Романовы уже жили в России, и Великий князь Павел Александрович, прощенный племянником государем Николаем II, вскоре командовал одним из подразделений русской армии .) Но не суждено было сбыться этим простым и легким, как детский сон, мечтам. Помешал вихрь 1917 года.

Всё казалось страшным ужасным сном. В него,этот сон с трудом верилось, но он продолжался и продолжался и обретал все более резкие грани действительности. Сначалпа арестовали брата, потом отца.. Это было в марте 1917 года. Ни того, ни другого Наташа больше не видела.

Владимиру Палею, как "незаконнорожденному", потому " не Романову" комиссары предлагали отказаться от отца и таким образом - сохранить жизнь.

Талантливый поэт и романтик, чья книжечка стихов только недавно была издана в Петербурге- он с достоинством отказался, сказав тихо, что "Романовы чести рода не предают!"

В ночь с 4 на 5 июля 1918 года князь Владимир Палей был заживо сброшен в шахту Алапаевска вместе с тетушкой - княгиней Елизаветой Федоровной и своми двоюродными братьями: Иоанном и Константином.

Отца Наташи расстреляли в Петропавловской крепости. Он был настолько болен, что к месту казни его несли на носилках.

Ольга Валериановна - изнеженная, капризная, избалованная роскошной жизнью женщина, по мановению мизинца которой оплачивались огромные счета в Щвейцарском и Французском национальном банке и таяли твердокаменнные сердца мужчин, бесстрашно добивалась приема у видных членовЧК, но жуткий конец мужа и сына подсказал ей, что та же участь ждет и ее с дочерьми подростками. Через Финляндию и Щвецию, княгиня с дочерьми, рискуя жизнью, пряча немногие оставшиеся после обыска драгоценности в подкладку пальто, перебралась во Францию. Предусмотрительно оставленная великим князем Павлом во Франции часть состояния обеспечила его вдове и дочерям вполне комфортную жизнь. Княгиня Ольга Валериановна, пользуясь широкими знакомствами с модными домами Франции, где была щедрой, а потому - балованной клиенткой- устраивала благотворительные вечера и базары в пользу беженцев из "красной" России.

Возможно, ее юная дочь, Натали именно здесь впервые и почувствовала какое - то смутное влечение к подиуму, к шороху и шелесту дорогих тканий.. Да сногсшибательные наряды и драгоценности мама, образовывали порядочную брешь в семейном бюджете. Наступала "позолоченная бедность" Нехотя, тихо, но наступала. Нужно было искать работу. И Натали решилась сказать обожаемой и капризной мама о своем желании работать моделью, манекеном, как говорили тогда. Мама, разрыдалась, закатила истерику, заламывала руки,

Терзая в них крошечные комочки тончайшего батиста, что то шептала о бедном папа и Вольдемаре, о Государе Императоре, но устав плакать, уснула на диване, а проснувшись к вечеру, томно вертя в руках граненный флакончик с нюхательными солями, и жалуясь на мигрень и разбитую жизнь, согласилась на карьеру Натали в качестве "манекена."

Вот как пишет в своей книге "Красота в изгнании" о дальнейшей судьбе княжны Палей русский писатель эмигрант Александр Васильев:" Стройная, изящная, с прекрасной и выразительно - мягкой пластикой движений, она с протекции матери и сводного брата Дмитрия Романова, некоторое время работала в Доме моды Феликса Юсупова.

Круг знакомств, семейные связи - все это неизбежно подталкивало ее к миру законодателей. Моды, к самым его верхам. Она познакомилась с Коко Шанель и та, очаровавшись девушкой, и мгновенно оценив ее поразительную красоту, рекомендовала ее в качестве манекенщицы в одну из престижных модельных фирм Люсьена Лелонга. Месье Лелонг, обвороженный Натали моментально, стремительно развелся со своей женой и спустя несколько месяцев женился на "настоящей Романовой". Венчание состоялось в августе 1927 года.

Брак продолжался десять лет, в высших кругах русской эмиграции считался бесстыдным мезальянсом (быть женой какого то портняжки!- вот конфуз для княжны, да еще с Романовской кровью!), но сделал Натали королевой, идолом всего модного Парижа. Ее лицо украшало обложки модного "Вог" из месяца в месяц, самые оригинальные модели кутюрье Лелонга принадлежали только ей! И это было достойным обрамлением красоты - изысканной, чуть холодноватой, знающей себе цену. "Ее внешность таит в себе такую же загадку, как и лицо Греты Гарбо" - писал Васильев в своей книге о ней и о других русских женщинах, ставших некоронованными королевами Парижа, властительницами дум и сердец творческой элиты того времени.

Видимо, Натали не находила душевной близости с преуспевающим мужем.

Она предпочитала находиться "в обществе друзей - мужчин одаренных и ярких, видевших в ней олицетворение красоты, которой они поклонялись, но не стремившихся к интимной близости.. С Жаном Кокто и Сержем Лифарем у Натали были романы, хотя и но больше платонические, чем страстные. Ясно что слишком большое проявление мужественности отталкивало Натали, она видела в таком поведении угрозу своей хрупкой красоте и предпочитала теплое обожание, связанное с поэзией чувств"(А. Васильев.)

С 1933 года Натали начинает сниматься в кино. Необыкновенная фотогеничность и роскошные платья "от Лелонга" делали ее заметной на экране, где в то время блистало много красавиц - эмигранток из России. Незамедлительно последовало приглашение в Голливуд, где Натали снялась в двух картинах. В одном из фильмов ее партнерами были восходящие звезды американского кино: Кетрин Хепберн и Кэри Грант. Во Франции Натали появилась в киноленте 1936 года "Новые мужчины" вместе с Жаном Марэ.

Александр Васильев писал о ней, как о неталантливой актрисе, ничем особым на экране себя не проявившей: но на нее можно было смотреть не отрываясь.."Она играла в основном характерные роли - взбалмошных, эксцентричных и, конечно, всегда элегантных женщин, но эти образы не отличались большой глубиной." - замечает А. Васильев.

Между тем, десятилетие брака Натали подходило к концу. Решившись на разрыв и оформив все официальные бумаги, мадам Лелонг стремительно возвратилась в ставшую ей родной Америку, заключила контракт на съемки в новом фильме и, ровно через десять лет после первой свадьбы, - в августе 1937 года вышла вновь замуж за преуспевающего режиссера и театрального продюсера Джона Уилсона. А мсье Лелонг печальный факт развода ознаменовал новой коллекцией умопомрачительно дорогих туалетов для осенне -зимнего парижского сезона и новой серией ароматов, тоже сводящих с ума парижских модниц. Духи и туалетная вода носили название:"Le N"..

Натали? Ушедшая навсегда любовь? Но ведь по французски также звучит слово " ненависть":Натали. Пришедшая ненависть?.. Загадку названия не удалось узнать никому. Аромат моден до сих пор.

На американском континенте Натали Палей - Уилсон по прежнему усиленно занимается модельным бизнесом, работая вместе со своими соотечественницами: Валентиной Саниной, сводной сестрой Марией Павловной Романовой. Не склонная быть "просто женой" за короткое время стала преуспевающей, известной моделью в американской фирме

"Линчбойчер" Она многим своим соотечественникам щедро оказывала поддержку, крестила детей, устраивала на работу, писала рекомендательные письма, приглашала к себе на чаепития и вечеринки. В ее салоне бывали Марлен Дитрих, Эрих Мария Ремарк, известные актеры, художники, музыканты. Они очаровывались хозяйкой в пять минут, признавались в любви. Она пленительно улыбалась, кивала головой. Но настоящей эмоциональной близости у нее не было ни с кем. Даже с сестрой Ириной связь со временем ослабла, а потом и вовсе - прервалась.

Может быть, это было связано с несколько замкнутым и эксцентричным характером самой Натали, а может, - с долгим и стойким увлечением спиртными напитками ее мужа, Джона Уилсона.

Увлечением, перешедшим в болезнь настолько быстро, что стало просто опасно не то, что пригласить гостей на вечеринку, но даже держать в доме спиртное. Она боролась сколько могла, но в 1961 году Джон Уилсон умер от цирроза печени, а саму Натали постигла тяжелая форма депрессии. Она выбрала для себя жизнь затворницы, расставшись с модельным бизнесом, оставив многих знакомых: Не реагировала на телефонные звонки, никого не принимала.

Так она жила еще долгие двадцать лет.

В конце декабря 1981 года полуослепшая, седая Натали Палей - Уилсон сломала шейку бедра.

Врачи выносят приговор - остаться до смертного часа неподвижной!

Но блистательная некогда красавица выслушивает их с бесстрастной улыбкой. Оставшись одна, в задрапированной черным атласом комнате, где по стенам были развешаны ее собственные снимки - в пору ослепительной молодости - и портреты Последней Царствующей четы, матери, отца, брата Владимира, она, собрав последние силы, "чтобы уйти без истерик, жалоб, слез и ненависти к остающимся жить", (А. Васильев.) приняла большую дозу снотворного. В записке написанной твердым изящным - романовским почерком с сложными росчерками стояло три слова: "Хочу умереть с честью." Как и все Романовы, она знала, что есть Честь...