Сайт: Театральные Новые известия
Статья: «Я старый уставший неврастеник».
Дата публикации: 00.00.0000
У одного из ведущих артистов Киева, Алексея Вертинского, армия фанатов, много работы и вполне благоустроенная жизнь. Заслуженный артист Украины, Алексей Вертинский родился в 1956 году в Сумах, окончил Московское эстрадно-цирковое училище по классу «артист разговорного жанра». Сегодня Вертинский – звезда киевского «Молодого театра», играет Войницкого в «Дяде Ване», Брака в «Гедде Габлер». Алексей не только парадоксальный, разножанровый артист, но и весьма нестандартный, оригинально мыслящий человек, с которым хочется говорить.
– Я учился в семидесятых годах, которые были не очень интересным временем. Единственным хитом по тем временам был спектакль «Так победим», мне очень нравилось, я несколько раз ходил смотреть. Там был Калягин прекрасный, а в массовке наши ребята из эстрадно-циркового миниатюры делали.
Как же из циркового училища вы попали в драму?
– Скорее наоборот. Дело в том, что когда после школы начинал актерскую карьеру в театре города Сумы, совершенно не имел товарного вида. Все говорили – да, ты смешон, но внешне я представлял собой нечто ужасное: длинноволосое, прыщавое, с длинным носом, маленькими, глубоко посаженными глазками. В сущности, заматерел я только в армии. Но именно сумской театр заразил меня любовью к этому всему. Мне не интересны были постоянно возникающие музыкальные коллективы, и все эти битлы на бобинах – мимо… Понимаете, мне было все равно, где учиться – просто надо было диплом добыть. При этом я сейчас понимаю, что мне страшно повезло: очень интересное было образование, ведь нас учили всем жанрам. Поэтому я очень многое умею: и чечетку бить, и жонглировать.
И вы работали в цирке?
– Да, три года поработал артистом разговорного жанра, объездил всю страну. Наша пара – Алексей Вертинский и Миша Кузнецов – имела успех, мы были очень смешные.
Поддерживаете себя в форме, не забываете цирковые привычки?
– Конечно. Уже лет восемь мой день начинается с плавания в реке, я живу на берегу Днепра. А зимой в прорубь хожу, у нас там много дураков таких же. Конечно, упражнения на пресс, беговая дорожка – все, что нужно для моего возраста. Работы очень много: 12 спектаклей в театре, плюс я веду программу на украинском ТВ, еще у меня съемки, антреприза, и все это в моем возрасте тяжело. Но каждый день, хоть я и не досыпаю, иду в спортзал – я обязан содержать организм в порядке.
Какая насыщенная жизнь у киевской звезды!..
– Часто мне приходилось покидать театры, в которых я работал, но сам никогда бы не уходил, это меня уходили. А я всегда хотел этой неблагодарной и тяжелой работы от рассвета до заката и от заката до рассвета. Но вот иной раз вечером вздохнешь, подумаешь… Но все это только бессмысленные похлопывания по ляжкам. Я человек романтичный, но иллюзии, увы, быстро рассасываются. Разочаровавшись – могу, конечно, заставлять себя идти и дальше, но это бессмысленно. Я только рад, что очень много всего видел в жизни.
Все-таки человек, окончивший цирковое, должен несколько иначе понимать театр…
– Я скажу страшную вещь. Мне никогда не нравился Кирилл Лавров в «Мещанах». Я уходил из БДТ в разгар этого аншлагового спектакля. Мне нравится зрелище. Я плохо отношусь к спорту и к футболу, в частности, но мне нравится, когда стадионы по 150 000 затаив дыхание, смотрят игру.
Поэтому и трактовка образа дяди Вани у вас такая необычная?
– Чем это она необычная? Мне другие вообще не нравятся. Я старый, уставший неврастеник. Я когда перечитал пьесу – мне ничего не понравилось, подумал только, что Серебрякова интересно будет попробовать. А тут – дядя Ваня, что это за болячку мне дали, думаю. Но я ж не капризный – сел и подумал, ведь это я и есть, этот дурной дядя Ваня. Только я отдал всю жизнь не Серебрякову, а этой советской действительности. Вот дурак, а! Я никогда не понимал инакомыслящих, но когда мне было под тридцать, и все файлы в башке оказались совсем не те, но не мог же я их просто так взять и стереть. Зачем же этот дядя Ваня только в 47 лет, осознал кризисность этого служения?.. Я же так плакал, так страдал, когда меня из очередного театра выгнали. Работал в больнице, на стоянке, надо же было деньги зарабатывать – но к сорока у меня было ощущение, что жизнь закончилась. Вот такого Чехова я понимаю.
