Сайт: Театральные Новые известия

Статья: Как циркач по канату
Дата публикации: 11.01.2005

Что было в его жизни? Актерское отделение Саратовского театрального училища, на которое поступил легко. Работа в театрах Великих Лук и Таганрога. Семья, дети. Шестнадцать актерских лет. Рогульченко играл много. Потом окончил ГИТИС, стал режиссером. Организовал в Таганроге театр-студию «Воскресная школа». Руководя им, одновременно работал режиссером Чеховского театра. Потом сверкнула счастливая звезда – мэтр российской сцены Анатолий Васильев пригласил Рогульченко стать режиссером-стажером своего театра «Школа драматического искусства». В Москве случилась еще одна встреча – с бельгийским режиссером Тьери Сальмоне и итальянским продюсером Пьетро Валенти. Приняв их предложение, уезжает в Европу, где два года участвует как актер и режиссер в международном театральном проекте по «Бесам» Достоевского. Разноязычная труппа, импровизируя в каждом спектакле на заданную тему, играла во Франции, Италии, Германии, Испании…

Это была удача, радость. Радость творчества, театра и просто нормальной жизни. Но все когда-нибудь кончается. Можно было остаться в Европе. Не остался. И опять начал сначала…

Приехал в Краснодар. Первая же работа в театре драмы – «Идиот» по роману любимого Достоевского – была номинирована на государственную премию России в 1994 году и очень тепло принята столичной критикой.

О второй его работе – по «Грозе» Островского – в Краснодаре много спорили и, кажется, не очень ее поняли. Третья – по роману Булгакова «Мастер и Маргарита» – не была завершена. Вернее, ее не дали завершить. Случилось очередное непонимание – и…

В этом месте сценарий мог бы развиваться по не раз уже опробованному в Краснодаре пути. Спектакль не приняли, режиссера начали «есть» – он уехал. Схема проста. Потом, после отъезда, он мог бы стать известным и знаменитым, как это случилось в свое время с краснодарцем Сергеем Женовачем.

К счастью, на сей раз схема не сработала. Леонард Гатов, художественный руководитель творческого объединения «Премьера», пригласил Рогульченко возглавить муниципальный молодежный театр, к тому времени находившийся в сложном положении. Владимир Рогульченко принял не очень простую труппу, отвыкшую от ролей, разбредающуюся, мало игравшую, и начал работать.

И тут же стал получать по рукам. Непонятно почему, критике захотелось вдруг именно от этого театра шедевров и немедленно. Доставалось Рогульченко отчаянно. Обвинения в авантюризме были, кажется, самыми мягкими из всего набора. Сейчас остается только удивляться, как выдержали и Рогульченко, и Гатов эти наскоки журналистов и критиков, не опустившись до оправданий, а работая, работая, выворачивая наизнанку и себя, и коллектив, ища новые творческие силы, находя новые формы…

Лишь сам режиссер знает, чего стоили ему те годы. Только, кажется, не добавилось в нем ни жестокости, ни холодности. Он все тот же интеллигентный, образованный и тонкий человек.

Актерам порой здорово достается от него, но те из них, кто умен и профессионален, понимают, что все это – ради них самих. Ради дела Рогульченко не щадит себя, и от всех остальных требует такой же безудержной преданности театру.

Счастлив ли он? Не знаю. Наверное, как все мы – иногда. Наверное, счастье уже в том, что его нашла эта беспощадная профессия и оставила в душе неуничтожимый ген театра. Он идет по жизни, как циркач по трапеции, по канату, натянутому как нерв, – высокий, гибкий, артистичный, не похожий ни на кого и отчаянно одинокий. В одном давнем интервью его спросили: «Что вы испытываете, приступая к новому спектаклю?»

«Одиночество», – не задумываясь ответил он…