Сайт: People's History
Зураб Лаврентьевич Соткилава родился 12 марта 1937 года в Сухуми. «Вначале, наверное, следует сказать о генах: мои бабушка и мама здорово играли на гитаре и пели, — говорит Соткилава. — Помню, они садились на улице возле дома, исполняли старые грузинские песни, а я им подпевал. Ни о какой певческой карьере ни тогда, ни позже не думал. Интересно, что много лет спустя отец, у которого слуха нет вообще, поддержал мои оперные начинания, а мама, обладающая абсолютным слухом, была категорически против».
И все же в детстве главной любовью Зураба было не пение, а футбол. Со временем у него обнаружились неплохие способности. Он попал в сухумское «Динамо», где в 16 лет считался восходящей звездой. Соткилава играл на месте крайнего защитника, много и удачно подключался к атакам, бегая стометровку за 11,1 секунды!
В 1956 году Зураб стал капитаном сборной Грузии в возрасте до 20 лет. Через два года попал в основной состав тбилисского «Динамо». Самой памятной для Соткилавы стала игра с московским «Динамо».
«Я горжусь тем, что выходил на поле против самого Льва Яшина, — вспоминает Соткилава. — Мы познакомились с Львом Ивановичем поближе, уже когда я был певцом и дружил с Николаем Николаевичем Озеровым. Мы вместе ездили к Яшину в больницу после операции... На примере великого вратаря я лишний раз убедился в том, что чем большего человек достиг в жизни, тем он скромнее. А матч тот мы проиграли со счетом 1:3.
Это, кстати, была моя последняя игра за «Динамо». В одном из интервью я сказал, что певцом меня сделал нападающий москвичей Урин, и многие решили, будто он меня покалечил. Ни в коем случае! Он меня просто вчистую переиграл. Но это было полбеды. Вскоре мы полетели в Югославию, где я получил перелом и вылетел из состава. В 1959 году попытался вернуться. Но окончательно поставила точку в моей футбольной карьере поездка в Чехословакию. Там я получил очередную серьезную травму, и через какое-то время меня отчислили...
...В 58 м, когда я играл в тбилисском «Динамо», на неделю приехал домой в Сухуми. Однажды к родителям заглянула пианистка Валерия Разумовская, которая всегда восхищалась моим голосом и говорила, кем я в конце концов стану. Я тогда никакого значения ее словам не придавал, но все-таки согласился прийти к какому-то заезжему профессору консерватории из Тбилиси на прослушивание. Особого впечатления мой голос на него не произвел. И тут, представляете, опять решающую роль сыграл футбол! В «Динамо» в ту пору уже блистали Месхи, Метревели, Баркая и достать билет на стадион было невозможно. Так вот, на первых порах я стал для профессора поставщиком билетов: он приезжал за ними на базу «Динамо» в Дигоми. В благодарность профессор приглашал меня к себе домой, мы начали заниматься. И вдруг он говорит мне, что всего за несколько уроков я сделал большие успехи и у меня есть оперное будущее!
Но и тогда подобная перспектива вызывала у меня смех. Всерьез я задумался о пении только после того, как был отчислен из «Динамо». Профессор выслушал меня и сказал: «Ну что ж, кончай в грязи пачкаться, давай чистым делом заниматься». И через год, в июле 60 го, я сначала защитил диплом на горном факультете Тбилисского политехнического института, а день спустя уже сдавал экзамены в консерваторию. И был принят. Учились мы, кстати, в одно время с Надаром Ахалкаци, который предпочел Институт железнодорожного транспорта. У нас были такие битвы в межинститутских футбольных турнирах, что стадион на 25 тысяч зрителей был битком!»
В Тбилисскую консерваторию Соткилава пришел как баритон, но вскоре профессор Д.Я. Андгуладзе исправил ошибку: конечно, у нового студента великолепный лирико-драматический тенор. В 1965 году молодой певец дебютирует на тбилисской сцене партией Каварадосси в пуччиниевской «Тоске». Успех превзошел все ожидания. В Грузинском государственном театре оперы и балета Зураб выступал с 1965 по 1974 год. Талант перспективного певца на родине стремились поддерживать и развивать, и в 1966 году Соткилаву отправили на стажировку в знаменитый миланский театр «Ла Скала».
Там он стажировался у лучших специалистов бельканто. Работал без устали, а ведь могла и голова закружиться после слов маэстро Дженарро Барра, который писал тогда: «Молодой голос Зураба напомнил мне теноров былых времен». Речь шла о временах Э. Карузо, Б. Джильи и других чародеев итальянской сцены.
В Италии певец совершенствовался два года, после чего принял участие в фестивале молодых вокалистов «Золотой Орфей». Его выступление было триумфальным: Соткилава завоевал главный приз болгарского фестиваля. Через два года — новый успех, на этот раз на одном из самых ответственных Международных конкурсов — имени П.И. Чайковского в Москве: Соткилава удостоен второй премии.
После нового триумфа, в 1970 году, — Первая премия и «Гран-при» на Международном конкурсе вокалистов имени Ф. Виньяса в Барселоне — Давид Андгуладзе сказал: «Зураб Соткилава — одаренный певец, очень музыкален, его голос, необычайно красивого тембра, не оставляет слушателя равнодушным. Вокалист эмоционально и ярко передает характер исполняемых произведений, полно раскрывает замысел композитора. И самая замечательная черта его характера — это трудолюбие, желание постичь все тайны искусства. Он занимается каждый день, у нас почти такое же «расписание уроков», как и в студенческие годы».
30 декабря 1973 года Соткилава дебютировал на сцене Большого театра в партии Хозе.
«На первый взгляд, — вспоминает он, — может показаться, что я быстро привык к Москве и легко вошел в оперный коллектив Большого театра. Но это не так. Поначалу мне было трудно, и огромное спасибо людям, которые в то время были рядом со мной». И Соткилава называет режиссера Г. Панкова, концертмейстера Л. Могилевскую и, конечно, своих партнеров по спектаклям.
Премьера «Отелло» Верди в Большом театре стала заметным событием, Отелло в исполнении Соткилавы — откровением.
«Работа над партией Отелло, — рассказывал Соткилава, — открыла мне новые горизонты, заставила пересмотреть многое из сделанного, родила иные творческие критерии. Роль Отелло — это та вершина, с которой хорошо видно, хоть до нее и трудно дотянуться. Теперь, когда в том или ином предлагаемом партитурой образе нет человеческой глубины, психологической сложности, мне он не так интересен. В чем счастье артиста? Тратить себя, свои нервы, тратить на износ, не думая о следующем спектакле. Но работа должна вызывать желание так себя тратить, для этого нужны большие задачи, которые интересно решать...»
Другим выдающимся достижением артиста стала партия Туридду в «Сельской чести» Масканьи. Сначала на концертной эстраде, потом в Большом театре Соткилава добился огромной силы образной выразительности. Комментируя эту свою работу, певец подчеркивает: «Сельская честь» — веристская опера, опера высокого накала страстей. Это возможно передать в концертном исполнении, которое, разумеется, не должно сводиться к отвлеченному музицированию по книжечке с нотным текстом. Главное — позаботиться об обретении внутренней свободы, которая так необходима артисту и на оперной сцене, и на концертной эстраде. В музыке Масканьи, в его оперных ансамблях присутствуют многократные повторы одних и тех же интонаций. И здесь исполнителю очень важно помнить об опасности однообразия. Повторяя, например, одно и то же слово, нужно найти подводное течение музыкальной мысли, окрашивающее, оттеняющее различные смысловые значения этого слова. Нет надобности искусственно себя взвинчивать и неизвестно что наигрывать. Патетический накал страсти в «Сельской чести» должен быть чистым, искренним».
Сила искусства Зураба Соткилавы в том, что оно всегда несет людям искреннюю чистоту чувства. В этом секрет его неизменного успеха. Не стали исключением и зарубежные гастроли певца.
«Один из самых сверкающе-прекрасных голосов, которые существуют где-либо сегодня». Так отозвался рецензент о выступлении Зураба Соткилавы в парижском Театре Елисейских Полей. Это было начало зарубежных гастролей замечательного советского певца. Вслед за «шоком открытия» последовали новые триумфы — блистательный успех в США и затем в Италии, в Милане. Оценки американской прессы также были восторженны: «Большой по объему голос превосходной ровности и красоты во всех регистрах. Артистизм Соткилавы исходит непосредственно из сердца».
Гастроли 1978 года сделали певца знаменитостью мирового масштаба — последовали многочисленные приглашения участвовать в спектаклях, в концертах, в грамзаписях...
В 1979 году его художественные заслуги были отмечены высшей наградой — званием народного артиста СССР.
«Зураб Соткилава — обладатель редкого по красоте тенора, яркого, звонкого, с блестящими верхними нотами и крепким средним регистром, — пишет С. Саванко. — Голоса такого масштаба встречаются нечасто. Прекрасные природные данные были развиты и усилены профессиональной школой, которую певец прошел на родине и в Милане. В исполнительской манере Соткилавы преобладают признаки классического итальянского bel canto, что особенно ощущается в оперной деятельности певца. Ядро его сценического репертуара составляют лирико-драматические партии: Отелло, Радамес («Аида»), Манрико («Трубадур»), Ричард («Бал-маскарад»), Хозе («Кармен»), Каварадосси («Тоска»). Поет он и Водемона в «Иоланте» Чайковского, а также в грузинских операх — Абесалома в спектакле Тбилисского оперного театра «Абесалом и Этери» З. Палиашвили и Арзакана в «Похищении луны» О. Тактакишвили. Соткилава тонко ощущает специфику каждой партии, не случайно в критических откликах отмечалась широта стилистического диапазона, присущая искусству певца.
«Соткилава — классический герой-любовник итальянской оперы, — считает Э. Дорожкин. — Все «Дж.» — заведомо его: Джузеппе Верди, Джакомо Пуччини. Однако есть одно существенное «но». Из всего набора, необходимого для образа ловеласа, в полной мере Соткилава обладает, как справедливо заметил в своем послании юбиляру восторженный российский президент, лишь «удивительной красоты голосом» и «природным артистизмом». Для того чтобы пользоваться такой же любовью публики, как жоржсандовский Андзолетто (а именно такого рода любовь окружает сейчас певца), этих качеств маловато. Мудрый Соткилава других, однако, и не стремился приобрести. Он взял не числом, а умением. Совершенно не обращая внимания на легкий неодобрительный шепоток зала, он пел Манрико, Герцога и Радамеса. Это, пожалуй, единственное, в чем он был и остается грузином, — делать свое дело, несмотря ни на что, ни секунды не сомневаясь в собственных достоинствах.
Последним этапным бастионом, который взял Соткилава, стал «Борис Годунов» Мусоргского. Самозванца — самого русского из всех русских персонажей русской оперы — Соткилава спел так, как голубоглазым белокурым певцам, ожесточенно следившим за происходившим из пыльных кулис, спеть и не снилось. Вышел абсолютный Тимошка, — а собственно, Тимошкой Гришка Отрепьев и был.
Соткилава — человек светский. Причем светский в лучшем смысле слова. В отличие от многих своих коллег по артистическому цеху певец удостаивает присутствием не только те мероприятия, за которыми неизбежно следует обильный фуршет, но и те, которые предназначены для настоящих ценителей прекрасного. На банку оливок с анчоусами Соткилава зарабатывает и сам. А жена певца к тому же замечательно готовит.
Соткилава выступает, хотя и не часто, и на концертной эстраде. Здесь его репертуар составляет в основном русская и итальянская музыка. При этом певец стремится сосредоточиться именно на камерном репертуаре, на романсовой лирике, сравнительно редко обращаясь к концертному исполнению оперных отрывков, что довольно распространено в вокальных программах. Пластическая рельефность, выпуклость драматургических решений сочетаются в интерпретации Соткилавы с особой интимностью, лирической теплотой и мягкостью, нечастыми у певца с таким масштабным голосом».
С 1987 года Соткилава ведет класс сольного пения в Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. Но, несомненно, и сам певец еще подарит слушателям много приятных минут.
