Сайт: Театральные Новые известия

Статья: «Нам не до смеха»
Дата публикации: 03.07.2007

– «Мария Стюарт» – программный спектакль для нового главного?

– «Мария Стюарт» – добротный, поставленный в рамках академического театра спектакль. Здесь всем все понятно, обошлось даже без крови, хотя, казалось бы, можно было бы кровушку и пустить. Однако наш театр не соблазняется такого рода эффектами. Этот спектакль предлагает зрителю стать соучастником исследования феномена власти, личностной ответственности человека во власти. Что такое Поступок и чем он может обернуться, причем, казалось бы, поступок внешне совсем безобидный. У Шиллера ведь все жаждут власти…. и Стюарт в том числе. Но не смогла она поступиться главным. У нас же многие в борьбе за власть готовы на любые компромиссы, что ведет к безнравственности. Мария не пошла на такие компромиссы, за что и поплатилась головой на гильотине. Да, пожалуй, это та линия, которую выстраивает Чхеидзе, и мне она нравится. В репертуаре БДТ есть «Маскарад», «Копенгаген», «Мария Стюарт» и «Власть тьмы» – это ведь мировоззрение человека. Я его разделяю. Другое дело, что этот репертуар слишком трагичен, но и время у нас такое – и настроение соответствующее. Если есть возможность как-то разнообразить репертуар – либо драматическими (в буквальном смысле слова) спектаклями, либо комедиями – было бы неплохо. Что и делают в БДТ другие режиссеры.

– Например, «Блажь» поставил Тростянецкий, а сам Чхеидзе не берется за комедии.

– И, думаю, вряд ли возьмется – ему не до смеха, у него другое на душе. И я его понимаю очень хорошо. Но театр без комедии обойтись не может, и он, естественно, будет поручать осуществлять комедийные постановки другим режиссерам.. Вот «ART» – не трагичный спектакль, но он же тоже представляет репертуарную политику БДТ. К сожалению, мы «АRT» выпустили уже в тот момент, когда вся Москва и страна узнала об этой пьесе из антреприз.

– При всем уважении к режиссеру спектакля «ART» Николаю Пинигину (я очень люблю этот спектакль) мне всегда казалось, что его успех – заслуга актеров, прежде всего.

– Вы знаете, есть хорошее выражение: «режиссер – должен умереть в артистах». Мы, в самом деле, очень хорошо разобрали эту пьесу, и … режиссер «умер» в нас, позволив нам импровизировать. И, судя по наблюдениям, по отзывам зрителей, которые смотрели спектакль по много раз – он всякий раз новый.

– Но это зависит от состояния актеров…

– Я бы не умалял здесь достоинств режиссера. Вот, например, «Блажь» задумывалась как очень смешной спектакль (пьеса эта Невежина и Островского довольно посредственная): ведь режиссер очень хороший, и актеры замечательные, а не вышло.

– На ваш взгляд режиссер всегда должен «растворяться» в актере или все зависит от произведения?

– В идеале всегда. Но дело в том, что не всякому актеру можно доверить распоряжаться ролью и собственной концепцией. Есть актеры, которым необходим четкий рисунок и жестко поставленных исполнительских задач. А есть актеры, которые способны импровизировать в рамках указанной задачи, что не каждому дано. И потом, бывает ансамблевая постановка, а бывает и не ансамблевая … Смею утверждать, что «ART» – ансамблевый спектакль. Мы там очень хорошо друг друга понимаем.

– Кирилл Юрьевич Лавров на посту худрука всегда говорил о том, что его главная задача продолжать линию Товстоногова. Сейчас у БДТ есть главный режиссер. Задачи остались те же?

– На самом деле стать прямым наследником товстоноговского театра никому не удастся – время изменилось …Но следовать принципам честного отношения к зрителю – нравственных, этических норм, искать и сохранять смысл даже в комедиях, когда хотя бы есть намек на то, что нужно жить по-другому. И я не сомневаюсь, что Темур Чхеидзе путем пойдет этим, но в какой мере это будет буквальным продолжением товстоноговской линии, затрудняюсь сказать. Чхеидзе – абсолютно самостоятельный режиссер. Раньше они могли сесть поговорить с Лавровым, и Лавров мог ему что-то посоветовать. А теперь он сам себе хозяин. Сам себе ставит задачи и сам их решает. И теперь уже будет не товстоноговский театр, а будет театр Темура Чхеидзе.

– У меня создается ощущение, что БДТ противостоит времени, и не поддается коммерциализации всеобщей, оставаясь при этом коммерчески успешным театром.

– Я согласен с вами. Но как будет дальше – неизвестно. Ведь одно дело в былые времена, когда Лавров мог просто взять трубку, позвонить куда надо, и многие проблемы решались сами собой. Теперь в Петербурге наступила новая эра. А мы же театр центрального подчинения. На секундочку представьте, что Федеральное агентство по культуре возьмет да и пришлет нам какого-то влиятельного человека, который поможет БДТ выжить, укрепить свое материальное положение. И тогда линия БДТ переменится. Но мы пока идем своим курсом. Порой, быть может, ошибаемся, какие-то у нас спектакли могут показаться скучными, но, тем не менее, мы пытаемся выдерживать петербургскую традицию. При другом гипотетическом варианте все может измениться.

– Театр должен воспитывать?

– Конечно. И надо мной, может, многие будут смеяться. Но я уверен: русский театр – это, прежде всего, кафедра. И так будет долго еще продолжаться. Что хорошо, ведь иначе люди, которые имеют деньги, совсем обезумят. Надо, чтобы они могли слышать вопросы и пытались на них отвечать. Чтобы они занимались не только шоу-бизнесом. Чтобы могли сходить на серьезные постановки и после спектакля задуматься. О том, что смысл жизни не только в зарабатывании денег. Мы все-таки живем для иного. Да, мы зарабатываем, чтобы жить, но жизнь должна быть наполнена высшим смыслом, иначе зачем Господь Бог все это придумал?

– А вас не тревожит, что сейчас в театр часто приходит зритель, который искренне не знает, чем закончится спектакль «Дядя Ваня» или «Гамлет»?

– Нет, не тревожит. Слава богу, что этот человек пришел в театр. Этого бояться не надо. Чем больше в театре появится зрителей, не знавших театра, но стремящихся его узнать, тем лучше. Но нельзя ему суррогат подсовывать. Надо, чтобы в театре, куда он идет по дорогому билету, кроме пышного названия, было настоящее искусство на сцене. Чтобы он мог сопереживать. А для того, чтобы зритель мог «сопереживать», артисты должны «переживать». А таких артистов надо воспитывать, платить им деньги, поскольку в актерском деле расход энергии смертельный, когда по-настоящему выкладываешься. Вот, к примеру, отработал человек за станком, посидел у компьютера, он устал, даже очень устал, но отдохнул и вновь может дальше приступать к делу. А если актер работает по чести, по долгу и по вдохновению – он практически не восстанавливается. Он всякий раз умирает и рождается заново.

– Молодые коллеги в БДТ радуют или скорее удручают?

– «Удручают» нельзя говорить о коллегах. Я ведь не знаю, что они обо мне думают. Может, я, как говорится, уже «забронзовел», «заштамповался» и только делаю вид, что я все знаю и все умею, и имею право критиковать других. Так вот, «в лоб» – удручают или нет – я не могу ответить, они мои коллеги. Между нами, конечно, может быть какой-то доверительный разговор, и то в сегодняшнем театре это не принято. Это раньше старшее поколение артистов подходили и делали замечания, а сейчас молодежь не любит, когда им делают замечания.

– И совета не спрашивают?

– Практически, нет. Но может, так и надо. Проблема в другом: идет феминизация театра! В труппах женщин на две трети больше, чем мужчин. И у нас в БДТ так. В старину же было наоборот: две трети мужчин – одна треть женщин. А сейчас мужики не идут в театр. Не престижной стала профессия актера.