Сайт: People's History

В классически совершенных "Трех сестрах" - неразгаданной загадке театра, - поставленных великим Вл. И. Немировичем-Данченко, Еланская играла Ольгу. Колокольный звук ее голоса завораживал, Ольга - Еланская была окутана поэзией. Павел Марков писал, что печать чеховского мудрого и горького знания жизни лежала на всем ее печальном, красивом и внешне спокойном образе. В Ольге - Еланской угадывалась тоска несбывшихся желаний, боль одиноких мыслей и редкая внутренняя победа над собой. Заключительный монолог "Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить!" - был ключом к режиссерскому замыслу. Никто и никогда Ольгу в "Трех сестрах" так не играл. Это была вершина актерского искусства. Еланская играла Ольгу 16 лет. 28 мая 1956 года в Югославии, в Загребе, на гастролях, сыграли 500-й спектакль с первым составом исполнителей. Еланская, Тарасова и Степанова играли свои любимые "Три сестры" в последний раз. Потом ввели новых исполнителей, и магическое поле спектакля быстро было утеряно.

Клавдия Николаевна Еланская была на редкость красивым, благородным человеком, не умела говорить неправды, была мягкой, спокойной, не участвовала ни в каких интригах, о ее душевности слагали легенды.

Мне довелось ее увидеть в начале 50-х годов. На сцене МХАТа шли горьковские "Дачники". Репетировал Илья Судаков, муж Еланской, а выпускал спектакль художественный руководитель МХАТа тех лет Михаил Николаевич Кедров. Премьера состоялась 5 февраля 1953 года.

Когда-то в начале века Немирович-Данченко написал Горькому чуть ли не целый реферат о пьесе: "Что пьеса, как она была прочитана, неудачная, это, к сожалению, не подлежит спору... "Дачники" оставляют слушателя равнодушным". И далее режиссер писал подробно о каждом образе. "Мария Львовна - цельная фигура, в острых моментах своей психологии написана смело и красиво. Но и ее автор не сумел полюбить. Мне даже кажется, что автор колеблется в своих симпатиях к ней... Может быть, общий недостаток пьесы, чисто художественный недостаток: на сцене слишком много говорят, слишком все поясняют, и так как высказывают свои суждения все, и умные, и глупые, и пошлые, то получается излишняя громоздкость всевозможных суждений и о жизни, и о людях, и трудно, почти невозможно разбираться в них..."

Художественный театр тогда, в 1904 году, категорически не принял "Дачников". Горький обиделся, и его отношения с Немировичем-Данченко были нарушены, казалось, навсегда. Горький читал пьесу на труппе МХТ 18 апреля 1904 года. Мнение было единодушным. О.Л. Книппер-Чехова писала после читки Чехову: "Что сказать? Тяжело, бесформенно, длинно, хаотично. Не чувствуешь ни жизни, ни людей".

Спустя 50 лет МХАТ взялся за "Дачников", и спектакль не получился. Играли Тарасова, Прудкин, Кторов, Андровская, Муравьев. Еланская была Марией Львовной. Ее сцены с Соней, ее дочерью, были лучшими в спектакле. Но общественного резонанса не было. И дело было не только в том, что все молодые роли играло "второе поколение", всем было сильно за 50, режиссура не нашла единого решения. Вернуть на сцену реальность жизни начала века, воссоздать мир ушедшей России ей не удалось. Любопытно, что когда в 1949 году А.М. Лобанов поставил "Дачников" на сцене театра имени Ермоловой, спектакль стал событием, а МХАТ в те годы демонстрировал лишь творческую вялость, самоуверенность, привычку к привычному. "Дачники" очень быстро сошли со сцены, в памяти осталась одна Еланская.

В те годы она уже играла очень мало: "Друзья и годы" Зорина не бог весть какая пьеса, да и роль была невелика, и "Зимняя сказка" Шекспира в постановке Кедрова, еще один неудачный спектакль МХАТа тех лет. Общее неблагополучие во МХАТе сказалось на ней. Она постепенно уходила с авансцены времени.

Ее муж, Илья Яковлевич Судаков, как раз в начале 50-х годов начал болеть, его разбил паралич, и он был прикован к постели. Это был один из крупнейших режиссеров советского театра, человек талантливый и противоречивый. Именно ему принадлежит огромная роль в создании советского репертуара на сцене МХАТа, он был очень просоветский, потому его боялся Станиславский, не очень любил Немирович-Данченко. Он ставил "Дни Турбиных" Булгакова, "Платона Кречета" Корнейчука, "Бронепоезд 14-69" и "Блокаду" Всеволода Иванова, самостоятельно выпустил "Хлеб" Киршона, "Страх" Афиногенова. Сегодня все эти спектакли канули в лету. Советское прошлое МХАТа в наши дни мало кого сегодня занимает, но Судаковым безраздельно владела мысль о создании советского репертуара. Начиная с середины 20-х годов именно ему, с его бешеным темпераментом и исключительными организаторскими способностями, принадлежала идея построения нового театра. Он считал себя человеком, призванным реформировать МХАТ. МХАТу он отдал жизнь, и МХАТ изгнал его. Крайности его натуры, резкость и невыдержанность больно отомстили ему.

Судаков дважды уходил из театра: первый раз в 1937-м (он возглавил Малый театр) и вернулся во МХАТ в 1946 году, а второй - в 1953-м, после неудачной работы над "Дачниками" Горького. Потом он заболел и долго, мучительно умирал. Похоронили его в 1969 году. На Новодевичьем кладбище народу было мало. Марк Исаакович Прудкин тепло и проникновенно говорил у гроба, вспоминал его многообещающую молодость и дальнейшую судьбу. О нем было принято почтительно молчать, а на самом деле талант его был бесспорен, просто энергия жизни и покорность судьбе в последние годы оказались пересекающимися линиями его пути.

Болезнь Судакова сказалась на актерском пути Еланской. В 60-е годы она играла еще меньше, чем в 50-е. Занимал ее только Б.Н. Ливанов. Когда он ставил в 1963 году пьесу Горького "Егор Булычев и другие", роль Мелании он отдал Еланской - это была последняя работа актрисы на сцене МХАТа. Спектакль был полуудачей. Режиссер старался найти путь к "оживлению" театра, но Ливанов-актер был гораздо мощнее, чем Ливанов-режиссер. Роль славы актрисы не умножила.

Новый директор МХАТа Б. Покаржевский поставил вопрос об ее уходе из театра. В архиве сохранилось горестное письмо Еланской, написанное руководству: "Я знаю, что вы хотели бы, чтобы я умерла. Вам было бы легче. Как вам передать мое состояние, когда я узнала, что мои товарищи меня изгоняют из театра?.." Письмо произвело сильное впечатление, в труппе ее оставили, перевели на пол-оклада, но появлялась она в театре уже очень редко, спектаклей было мало.

На душе было невесело. Годы былой огромной славы остались позади. Теперь она самоотверженно ухаживала за больным мужем, занималась детьми, была замечательной женой и матерью. Ее две дочери сегодня всем известны в театральном мире: Ирина Ильинична Судакова, прекрасный педагог актерского искусства, выпустившая в ГИТИСе немало талантливых актеров, и Екатерина Ильинична Еланская, унаследовавшая энергию своего отца, художественный руководитель театра "Сфера".

А начало было блистательным. В 20-е годы она, по существу, была первой молодой героиней МХАТа. Ее первая роль - Софья в "Горе от ума". Фамусовым был Станиславский. Премьера прошла 24 января 1925 года. Молодую актрису упрекали в плаксивости, спектакль ругали. Журнал "Новый зритель" в номере от 3-9 февраля 1925 года ожесточенно нападал на театр: "Что же сделал Художественный театр? Студийцы экзамена на актеров не выдержали, а старики на новых амплуа потеряли себя и с трудом выдержали экзамен на студийцев". Ругали всех: Завадского - Чацкого, Молчалина - Станицына, Тарасову-Наталью Дмитриевну. И только у одной Лизы - Андровской находили живой темперамент. То было время, когда было принято изничтожать МХАТ. Кумиром был Мейерхольд. Но критики были непрозорливы.

Уже через год МХАТ в постановке Станиславского выпустил "Горячее сердце" Островского. Еланская играла Парашу. При всей ее профессиональной неопытности в роли уже был подлинный душевный трепет. Она безупречно несла тему спектакля. Уже тогда была намечена параллель образа Параши с Катериной из "Грозы". Катерину Еланская сыграла в 1936 году, но "Гроза" во МХАТе была неудачей.

"Горячему сердцу" принадлежит особое место в творчестве Станиславского, спектакль отличался яркой театральной формой. Сатирические персонажи (их играли Москвин, Тарханов, Шевченко, Хмелев, Добронравов, Грибунин) превалировали над лирическими. "Горячее сердце" игралось на грани острой безудержной сатиры, и эта трактовка пьесы давала материал для серьезных обобщений, прочитывалось прошлое, настоящее и будущее России. "Русь заспанная, Русь пьяная" поражала своей жизнестойкостью.

Положение лирической героини посреди разгула буйных гротесковых красок было трудным, но Еланская сыграла Парашу взволнованно и поэтично. Критик Наталья Крымова писала впоследствии: "Помимо Хлынова, Курослепова, Градобоева и Матрены в спектакле было и высокое небо над ними, и пылающий на закате лес, были и просители, зябнущие на площади, и изнуренные арестанты, и русская песня, и причитания Параши у тюремных стен".

"Дикое сердце" Хлынова царило рядом с "горячим сердцем" Параши. Веселый, сатирический спектакль, которым восторгался даже Мейерхольд, вывел Еланскую в центр внимания театральной Москвы. Театр, словно изучавший срез русского национального характера в разных его слоях, показал молодую актрису, чье дарование несло в себе горькую сосредоточенность. Впоследствии это качество актрисы расцветет в ее великих ролях: Ольги в "Трех сестрах" и Катюши Масловой в инсценировке романа Толстого "Воскресение". Станиславский, любивший актрису, предсказывал ей большое будущее.

С первых своих шагов Еланская выделялась на сцене силой и глубиной сценического переживания. Ее отличала искренность. Будучи сама человеком высокой нравственности, она переносила свои личные качества в жизнь героинь, которых играла, а играла она в те годы очень много. Ее ввели в "Дни Турбиных" после Соколовой (Елену Тальберг во МХАТе играли четыре актрисы: Соколова, Тарасова, Андровская и Еланская) и в спектакль "Царь Федор Иоаннович", она очень долго играла царицу Ирину - мягко, строго, нежно. Потом сыграла Элину в новой постановке пьесы Гамсуна "У врат царства". Партнером был Качалов. "Вот не ожидал, что фру Карено - Еланская. А хорошо!" - писал Вл. И. Немирович-Данченко".

"Старики" были рады, что окончательно выдвинулась Еланская. Ее любили Вишневский и Халютина, ценили Книппер-Чехова и Коренева, в ней была редкая человеческая прелесть, она была очень чистым человеком. Дружила со Степановой, хотя они были по темпераменту совсем разными людьми.

Когда Немирович-Данченко жил в Голливуде, он часто писал письма своему секретарю Ольге Сергеевне Бокшанской, родной сестре жены Булгакова.

Март 1927 года: "Меня очень радует Еланская. Я и по "Горю от ума", и по "Грозе" ("Грозу" Еланская впервые сыграла во Второй студии в молодости. - В. В.) и по "Розе и кресту" убежденно говорил, что будь она, при прежних условиях, на частных сценах, из нее вышла бы, что называется, большая актриса. У нее есть очень редкое в настоящее время качество: самая настоящая, стихийная любовь к театру, к представлению, к выходу на сцену, к гипнотизированию себя в каком-то театральном радостном образе. Она радуется тому, что она актриса, что она на сцене, загримированная, что на нее смотрит тысяча человек, радуется так, как радовались в старину, - неудержимо, без литературы, анализа и "идеологии". Радуется, что чувствует, что красива, что слово ее летит благодаря хорошей дикции, что переживания свои она успела полюбить и т.д. Повторяю, это теперь очень редкое качество, оно дает непосредственность и самое главное, что только может быть на театре, - радость, радость и радость. Главнее идеи, пропаганды и даже психологии. Радость, какую испытывает сама и какою заражает. Я бы хотел, чтобы руководящие ее судьбой хорошо поняли это".

Но пожалуй, поистине великой ролью Еланской стала Катюша Маслова в инсценировке романа Толстого "Воскресение", знаменитом спектакле-романе, спектакле-событии Художественного театра. Упавшая на дно, пьяная, грубая Катюша Маслова - и вдруг оказалось, что ее внутренняя красота никогда не исчезала, что ничтожен был князь Нехлюдов перед силой и бескорыстностью Катюши в трагическом исполнении Еланской. Ее глаза мучительно вглядывались сквозь сумрак тюремной ночи в свое прошлое, и зрительный зал вместе с ней переживал ее неизбывную, непоправимую обиду, горечь, отчаяние, гнев. Тревожным раздумьем звучали слова Катюши Масловой: "Обижен простой народ, очень уж обижен простой народ". Конец первой сцены в суде, когда Катюша - Еланская кричала: "Не виновата я, не виновата!", заставлял зрительный зал содрогнуться. Это было очень сильно. Даже сегодня, когда изредка по радио идет запись этого великолепного спектакля МХАТа с Качаловым (он читал "от автора"), Ершовым - Нехлюдовым, Книппер-Чеховой - графиней Чарской, Мариэтт - Степановой, слушателя завораживает голос Еланской, напоминающий колокольный звон, густой, чистый, искренний. В "Воскресении" слились и обаяние Толстого, и обаяние Еланской.

Самый строгий судья Вл. И. Немирович-Данченко писал К.С. Станиславскому: "Блестящая Катюша - Еланская и по данным, отвечающим образу, и по яркости и силе".

Еланская сочетала в своем исполнении правду жизни и тончайшую меру ее воплощения. Она была живым человеком, мягким и светлым. После Катюши Масловой Еланская становится любимицей театральной Москвы. Зрители разделились на поклонников Тарасовой и Еланской.

Немало сил потребовалось Еланской, чтобы доказать право на роль Анны Карениной.

В 1938 году в мхатовской многотиражке "Горьковец" было напечатано взволнованное письмо актрисы "К кому обращаться?": "Месяца четыре тому назад у меня был разговор с В.Г. Сахновским, в котором я просила его поручить мне дублерство Анны Карениной. На эту просьбу он мне совершенно ничего не ответил - так просто промолчал. Тогда я решила обратиться к Вл. И. Немировичу-Данченко и сказала об этом О.С. Бокшанской. На другой день она сообщила, что Владимир Иванович не хочет со мной говорить, так как знает, в чем заключается моя просьба. Тогда я поняла, что В.Г. Сахновский хотя мне и не ответил, но Владимиру Ивановичу все же доложил о моей просьбе. И вот такой странный ответ. Что делать? Пошла к директору театра Я.И. Боярскому. Говорю: "В театре идет "Анна Каренина". Роль Анны - это мечта для драматической актрисы, и я прошу театр помочь мне в осуществлении этой мечты и поручить дублерство Анны. В то время как раз происходили репетиции по вводу новых Каренина и Вронского. Присутствие на этих репетициях мне бы значительно облегчило мою работу над ролью, а работать очень хочется, так как я уже больше года не имела новой работы. Ответ Я.И. Боярского был для меня совершенно неожиданным: "Это театру не требуется". Смысла этого ответа я до сих пор не могу понять... Что же я должна делать по мнению дирекции? "А вот скоро пойдет "Обрыв". Вы будете играть Веру. Читайте "Обрыв". Я об этом давно слыхала. "Обрыв" уже читала не раз и еще перечитывала. Говорят: "Еще читайте". "А если он не пойдет?" - "Что же, это не пропадет, чтение все равно полезно". Это уже для меня прозвучало как насмешка. Выйдя из кабинета Я.И. Боярского, я сказала себе: "Нет, бесконечное число раз читать "Обрыв" не буду. А роль Анны Карениной готовить буду сама". И вот сейчас работаю над этой ролью. Ну, вот приготовила ты роль, к кому ты будешь обращаться? Сказано тебе, ты не требуешься, ты не нужна. Заслуженная артистка республики, орденоносец К. Еланская".

Это письмо - непосредственный и отчаянный крик души. Можно себе представить, как велика была жажда сыграть Анну Каренину, если скромная, славившаяся своей деликатностью Клавдия Николаевна Еланская, к тому времени уже знаменитая актриса, пошла на такой вызов.

Напрасным он не оказался. Вл. И. Немирович-Данченко начал репетировать с ней Анну Каренину. Нельзя сказать, что великий режиссер не заботился о судьбе Еланской. Еще в 1932-м, когда Станиславский предлагал обсудить включение в репертуар "Марии Стюарт", Немирович-Данченко писал своему секретарю Бокшанской: "Мария Стюарт"? Не могу отделаться от впечатления чего-то старо-старопровинциального. Единственное оправдание постановки - дать Еланской великолепную роль, чего она вполне заслуживает". Марию Стюарт Еланская не сыграла, Шиллера в переводе Пастернака поставили во МХАТе в конце 50-х годов. А в роли Анны Карениной она вышла на сцену в 1940 году, Вронского играл Массальский.

Ввод Еланской на роль Анны сопровождала восторженная пресса, признание было безоговорочным. Это была творческая победа. Разумеется, многие из поклонников Аллы Константиновны Тарасовой остались ей верны. Но почитателей Еланской в роли Анны Карениной в театральной среде было гораздо больше. Тарасова в этой роли была нервна, стихийна, ее упрекали в истеричности. Еланская - Анна, несомненно, принадлежала великосветскому Петербургу. В ней были благородство и внешний покой, открытое проявление чувств было ей чуждо, все страсти были спрятаны глубоко внутри.

После Тарасовой Еланская сыграла и Юлию Тугину в "Последней жертве" Островского - в этой роли первенство осталось за первой исполнительницей.

При Станиславском, при Немировиче-Данченко Еланская играла много. Кроме перечисленного, вспомним еще "У врат царства" с Качаловым, "Любовь Яровую" Тренева. В этой не Бог весть какой пьесе, которая была плоть от плоти своего времени, Еланская смело вводила зрителя в мир своей героини, не способной мириться с компромиссами. Ее игра была трепетной и страстной.

После войны менялась жизнь. Сезон 1945-1946 годов открылся 9 сентября спектаклем "Царь Федор Иоаннович": царь Федор-Хмелев, царица Ирина - Еланская. Но новых ролей становилось меньше, Клавдии Николаевне жилось все трудней и трудней...

В чем причина ее актерской драмы? Думаю, ей мешал душевный консерватизм и неумение перейти в новое актерское качество. Появились новые имена, родились "Современник", Театр на Таганке, работали Эфрос, Товстоногов... а Еланская оставалась в своем времени. Это была беда не только ее, но и Тарасовой, и Андровской, и Массальского, и многих других. Но от этого Еланской было не легче. Она жила вне политики, вне общественных интересов, была неэнергична, не умела отстаивать себя, бороться за себя, все это в конце концов и привело ее к печальному концу. Театру она была не нужна. Чувство горькой обиды, что ее товарищи безжалостны к ней, душило ее.

В 1961 году она снялась в кинофильме "Дом, в котором я живу". Молоденькая героиня - Жанна Болотова, мечтающая о театре, по сюжету приходила к знаменитой актрисе, ее и играла Еланская. Кадры этого фильма сохранили нам ее лицо, прекрасное лицо русской женщины, чистой, наивной, верной всем нравственным законам старого Художественного театра, его правилам.

Умерла Клавдия Николаевна Еланская в 1972 году, ей было 74 года. Имя ее осталось в истории МХАТа.

Сегодня, когда слушаешь голос Еланской по радио, в котором столько бережности и неослабной женской заботы - записи спектаклей "Три сестры" или "Воскресения" изредка звучат в эфире, - понимаешь, почему власть актрисы над зрительным залом была безраздельной.

Исходный текст: "Театральный дождь", серия "Мир искусств" No.4, 1998.