Сайт: Аргументы И Факты

Статья: «Очень правильный человек», мечтающий о безумстве

Просто Лиза

— Дочь «Атоса», Алика Смехова, не скрывает, что в детстве вовсю пользовалась популярностью своего отца, а что же дочь «Д`Артаньяна»?

— Когда папу узнавали на улицах, говорили: «Ой, Боярский», я не была «против» и не была «за», я к этому привыкла. И никогда этим не хвасталась. Порой мне было даже неприятно, особенно если знакомят с человеком и представляют не Лизой, а дочерью Боярского. Я прежде всего человек, просто Лиза. Я счастлива, что папина дочь, но не люблю, когда этим злоупотребляют.

— Вы готовились поступать в университет, заниматься PR-менеджментом, и вдруг оказались в Театральной академии.

— У меня «организационный» пунктик: люблю все организовывать, писать списки и т. д. На курсе я за все ответственная. Желая применить это свое качество, весь 11-й класс готовилась к поступлению, чтобы стать хорошим пиарменом. Что изменило мое решение? Одна из причин — сходила на открытие Учебного театра на Моховой, где выступали студенты Театральной академии. И я, как ненормальная, просидела и полтора часа прорыдала, ничего не могла с собой поделать.

— Из-за хорошей игры?

— Из-за зависти. С какой наивностью, радостью, которую ты доносишь еще и до зрителей, можно быть счастливым. Меня это ущемило.

— Но вы же и раньше ходили в театры, смотрели кино, и потом, артистами обычно хотят стать с самого детства, тем более в актерской семье.

— Раньше этого боялась. Мне всегда казалось, что я скромная. У меня очень чувствительное нутро, про которое думала, что оно только мое, боялась его обнажать на сцене. Но наступил момент, когда поняла, что ничем другим заниматься не хочу. Родители были, мягко говоря, удивлены моему решению. Естественно, в институте шли разговоры: «А, дочка Боярского, ну точно поступит». Мне же нужно было доказать себе, что я могу сама. Подготовила обширную программу и поступила. Теперь учусь с жадностью, а в школе до 9-го класса была абсолютно пустая голова, интересовали мальчики, косметика. Позже поняла, что нужно образование, выучила до приличного уровня английский и немецкий. В моей профессии это уже пригодилось. Летом в Петербурге и Мюнхене снимался фильм «Закат», о последних днях Гитлера. Фильм немецкий, актеры немецкие. И меня туда взяли на эпизодическую роль медсестры немки, мне повезло, ездила сниматься в Германию.

Мечтаю о безумстве

— Осенью вы еще успели сняться в четырех сериях фильма «Демон полдня».

— Для меня было счастьем сниматься в этом фильме и работать с замечательным режиссером Алексеем Викторовичем Козловым. Это очень заразительный человек, снимал фильм по своему же сценарию, четко знал, чего хотел, подходил к каждому актеру, двигался с ним в течение всей сцены, развивался вместе с каждым героем. Получился не очередной сериал, а очень правдивый фильм о человеческой жизни, где несчастные взрослые вовлекли в свои страдания молодых ребят. Получилась драма, Чехов. Я когда смотрела материал, думала, буду оценивать только себя, но после хотелось долго размышлять именно о фильме. Это не только мое мнение. Мама сказала, что ей очень понравилось, но, значит, папе точно не понравится. Папа, естественно, выдал кучу замечаний и долго говорил об увиденном, а это верный признак, что и он не остался равнодушен.

— В рассуждениях вы кажетесь взрослее своих лет.

— Мне это не раз говорили, да и сама чувствую. Например, с моей героиней Леночкой из «Демона полдня» мы находимся в одном семнадцатилетнем возрасте, и у режиссера существует определенное мнение, как разговаривает молодежь: «Тебя это прикололо? Отойди от меня, баклан». Мне же было странно произносить такие слова, потому что я эти фразы не употребляю.

— Ваша молодая героиня совершает довольно смелые поступки в отношениях с мужчинами.

— То, что она делает, кажется мне опасным. Вероятно, в этом есть моя ограниченность, я очень правильный человек. Я смелая внутри, смело за все берусь, но поступить смело не могу. Вот сейчас опаздывала на интервью, папа мне говорит — беги напрямик через Мойку, по льду. Но я никогда не встану на лед, хотя люди ходят, это смело, но опасно, а потому дурно. Могу вступиться за кого-то, но не за себя. Может, это скромностью называется, даже не знаю. В этом мы схожи с папой. Мама у нас другая, если ей не дали сдачу в магазине, подойдет и потребует ее, а нам с папой неудобно, постесняемся. Дурацкая черта, понимаю, это многих раздражает. Хотя папа у нас очень волевой и храбрый человек, за женщину точно заступится.

Мечтаю о безумстве, это то, какой бы я могла быть вне окружающей меня жизни. Мечтаю идти босиком под проливным дождем километра два по шоссе, или разбить вдребезги сервиз, или разорвать подушку и вываляться в перьях. Правда, эти безумства не имеют глобальных последствий, перья можно пропылесосить, осколки подмести, а чтобы не заболеть после прогулки по шоссе, выпить аспирин.

Отдать себя себе

— Вы запросто соглашаетесь на интервью, это по доброте душевной или понимаете необходимость саморекламы?

— Конечно, понимаю, но с другой стороны, сколько бы раз я ни давала интервью, прихожу к выводу, что, в принципе, можно убрать диктофон, чтобы просто поговорить с человеком. Получаю от беседы большое удовлетворение, сама о себе много узнаю. То же самое и с кино. Я снялась, испытала огромную палитру радостей, в чем-то реализовалась, посмотрела материал, и теперь мне все равно, увидит кто-нибудь эту картину или нет. У меня нет цели стать знаменитой, я не хочу, чтобы меня узнавали на улице. Я хочу просто достигнуть такого уровня, чтобы быть не популярной, но востребованной. При этом хочу иметь семью, много детей.

— Ваш брат довольно рано женился, в 18 лет, у него дочь…

— Я абсолютно точно знаю, что не буду в 18 лет рожать ребенка, я бы еще «погуляла», хотя и не гулена, но такая возможность греет. Детей люблю и чувствую, что буду хорошей мамой, но есть желание еще многого добиться.

Очень люблю брата, и в детстве, если бы спросили, кого люблю больше — маму или папу, ответила бы, что брата. Теперь люблю его семью: жену, дочь. Если бы их не было, мне было бы хуже. Сережа отдал себя семье, а я пока хочу отдать себя себе.

Хочется многого добиться самой, без поддержки. Я уже сама себя двигаю, хожу на студии, разговариваю, разношу фотографии. Папа просто наблюдает за тем, что происходит. Я к нему прибегаю, кричу: «Папа, как здорово, сегодня съемки длились целых четырнадцать часов!» Он сам-то много снимался, и поэтому для него такой длинный съемочный день скорее обуза, но по глазам вижу — одобряет. Папа ни во что не вмешивается, ни в мою работу, ни в учебу, он созерцатель, но я чувствую, что он в меня верит, это сильно помогает.