Сайт: Новые Известия

Статья: Перманентно возникает желание все бросить
Дата публикации: 04.06.2007

Мне удалось пообщаться с артистом незадолго до болезни. Он был бодр, для «восьмого десятка» хорошо выглядел. До последнего времени даже играл в футбол в составе сборной петербургских актеров. С необыкновенной теплотой он рассказывал о том, что собирается с сыном, дочерью и внучкой в Белград (поездка состоялась).

Отдыхать едете?

– В Белграде находится могила моего деда. В 1918 году он эмигрировал из России – не принял советскую власть. Звал с собой жену. Но бабушка, хотя и была с тремя детьми, категорически отказалась куда бы то ни было ехать. А дед после эмигрантских скитаний осел в Белграде. Сообщил о себе. Но потом связь прервалась. А тогда, как известно, общаться с эмигрантами было опасно. И вот в конце шестидесятых я поехал в Югославию, представлять фильм «Живые и мертвые». Каждое утро сотрудники советского посольства на машине отвозили меня на встречи со зрителями, а вечером привозили обратно в гостиницу. Я послушно поднимался в свой номер, вставал за занавеску и ждал, когда они уедут. А потом спускался на улицу и уходил в ночной город, искать дедовский след.

То есть вы просто шли наудачу?

– У меня были план Белграда и два адреса, с которых дед первое время присылал письма. После долгих поисков я нашел его могилу. На кладбище познакомился с вдовой местного художника, а тот, оказывается, дружил с моим дедом и даже нарисовал его. Так у нас дома появился его портрет. Холст много лет висел в кабинете отца. Когда он умер, я забрал семейную реликвию себе. И вот теперь, когда пришло время и мне собираться в лучший мир…

Кирилл Юрьевич, не торопитесь. Вы еще здесь нужны…

– А я не тороплюсь. Просто объективно оцениваю ситуацию. Даст Бог пожить подольше, – хорошо. Но сейчас я решил свозить в Белград сына, дочь, внучку – показать им дедову могилу. Надо помнить свои корни.

Вы родились в Ленинграде. Но, странное дело, я сразу в нескольких источниках читала, что ваш родной город – Киев. Как это понимать?

– В Киев я попал в 1950 году, через несколько месяцев после демобилизации (в 18 лет Лавров ушел добровольцем на фронт. Потом пять лет работал авиатехником, обслуживал бомбардировщики. – Ред.). Я собирался стать военным, но, пока служил, решил: меня ждет театр. В воинской части на Курильских островах у нас была замечательная самодеятельность. Мы всю русскую классику переиграли. Однако мой отец, хотя сам работал в Киевском театре имени Леси Украинки, категорически возражал против моего «актерства». Он говорил, что профессия нестабильная, а артисты – самые зависимые в мире люди. Но я без его ведома прошел прослушивание и был принят во второй состав в театр, где он трудился. После этого я пришел к отцу и заявил: «Все, теперь работаю с тобой!»

Что сказал отец?

– Отец сказал: «Ой!», но было поздно. Я пять лет проработал в киевском театре. Но, несмотря на теплый климат и прекрасные отношения с киевлянами, моя душа всегда оставалась в сыром и холодном Ленинграде. Когда меня пригласил в БДТ замечательный режиссер Константин Павлович Хохлов, я тут же согласился. К сожалению, в том же году Константина Павловича не стало. На меня как на его «приближенного» начали косо посматривать коллеги. И я принял решение: ухожу! Принес заявление новому режиссеру театра – Георгию Александровичу Товстоногову. Он внимательно ознакомился с бумагой и говорит: «Знаете, у меня есть правило: я никогда никого не задерживаю. К тому же мне поручена реорганизация труппы, я должен уволить 17 человек. Вы облегчаете мне задачу. Но сейчас я отступаю от своих принципов и предлагаю вам поработать со мной год. Если захотите, потом можете спокойно уйти». Я согласился. И год превратился в пятьдесят с лишним лет.

Более того, уже почти два десятилетия вы художественный руководитель БДТ. Кирилл Юрьевич, признайтесь, не устали?

– Желание все бросить возникает перманентно. Иногда хочется просто лечь на траву и смотреть в небо. (Пауза.) Мой отец ушел из театра сразу, как только ему исполнилось шестьдесят. Он говорил: «Лучше уйти на минуту раньше, чем на секунду позже». Считал, что пенсионерам на сцене не место. Я глубоко уважаю его позицию, но у меня так не получилось. На самом деле я рад, если буду и дальше нужен театру. Стариков ведь тоже кому-то надо играть. А я люблю свою профессию.

Как вы относитесь к тому, что актеры вашего театра снимаются в кино?

– Как я могу им запретить? Ведь я понимаю, что на те зарплаты, которые они получают у нас, невозможно прожить, прокормить семью. Я не буду называть суммы, но поверьте, оклады очень невысокие. Артистов нельзя осуждать за стремление лучше жить. Меркантильны не они – меркантильно время.

Как относитесь к сериалам, которые сейчас снимаются в большом количестве?

– Конечно, если оценивать их с точки зрения высокого искусства, то они не выдерживают никакой критики. И специалисты не устают восклицать: «Ах, это все ерунда! Вот раньше были фильмы!» Но вы не забывайте, что раньше картина одно- или двухсерийная снималась около года. Это была серьезная работа. Сейчас в день снимают по серии. О каком качестве тут может идти речь?

Ваши друзья – актеры?

– Не угадали. Наоборот, я очень не люблю замыкаться в этой среде. Потому что здесь в силу особенностей профессии часто господствуют страсти, которых я не понимаю и не принимаю.

Зависть?

– Зависть, интриги, сплетни. Я там до сих пор чувствую себя «белой вороной». Наверное, потому, что пришел в театр в более-менее зрелом возрасте – в 25 лет и уже был воспитан армией. Могла эта школа бесследно пройти? Думаю, нет. Поэтому я всегда любил больше общаться с людьми неактерских профессий. С удовольствием знакомился с ними во время многочисленных киноэкспедиций. Например, долго дружил с фотокорреспондентом ТАСС из Нижнего Новгорода Володей Войтенко. К сожалению, два года назад его не стало.

Как отмечаете праздники – с семьей, с друзьями?

– К сожалению, три года назад я похоронил жену. Почти пятьдесят лет с ней прожили, несколько месяцев не хватило до золотой свадьбы. Так что праздники… Не знаю. Приходят дочь, сын с семьями, устраивают застолье. Я иногда посижу с ними. Могу выпить рюмку водки; съем что-нибудь: салат, картошечку. Да это и не важно, что именно стоит на столе. Главное, чтобы между близкими людьми было взаимопонимание.