Сайт: Актеры советского кино

«Если ты идешь вперед, стремишься к цели, ты много теряешь по дороге, но если ты стоишь на месте, ты рискуешь ничего и не приобрести. И это касается всего – и жизни, и профессии»

Ю. Колокольников

Невыносимая легкость бытия

Юрий Колокольников родился в Москве 15 декабря 1980. С детства привык к яркой смене впечатлений и лиц: за первые 10 лет жизни стал настоящим «гражданином мира», поменяв Москву на Камчатку, Камчатку на Америку, а Америку – на Канаду. Правда, космополитом Колокольников стал по воле мамы-переводчицы, которой в силу многих, в том числе и семейных, обстоятельств не сиделось на месте. Как и положено будущему премьеру одного из лучших столичных театров, вел себя мальчик просто отвратительно: постоянно сбегал из дома, попадал в полицейские участки, а когда родителям все-таки удавалось вернуть блудного сына домой, закатывал шумные скандалы, доводя мать до истерики, а окружающих – до отчаянья: «Тогда я был уже мало управляем. Позже конфликтовал с учителями в школе. Особенно один мне не нравился — чего-то он на меня наезжал все время. В общем, однажды мне это надоело, я разбежался, запрыгнул на него и укусил за ухо…». Когда все воспитательные меры были испробованы, и – увы – безрезультатно, мама приняла нелегкое решение: девятилетнего отрока отправили обратно в Россию, к отцу.

Примерно тогда же, где-то по дороге из полицейского участка, Колокольников и решил стать артистом. Неизвестно, что повлияло на это решение – то ли желание быть в центре внимания, то ли адреналин, который получал мальчик, устраивая домашние «спектакли» и наблюдая за реакцией «зрителей» - домашних, не подозревающих об отведенной для них роли (Юра часто «развлекался», имитируя принципы аппендицита или эпилепсии), но и в благополучной Канаде, и в совсем не благополучной постперестроечной России мальчик был твердо уверен, что судьба его будет связана с театром и кино. «I have a dream», - сказал себе Колокольников и стал идти к своей мечте так же упорно, как когда-то уходил из дома.

Москва конца 80-х оказалась для мальчика приблизительно такой же экзотикой, как для любого московского ребенка МакДональдс и Диснейлэнд: очереди за сахаром, мыло и порошок – по талонам, а все остальное достать и вовсе невозможно – действительность была далека от идиллических представлений о бесконечном празднике, которые внушали Юре дома в Канаде, чтобы отправить его «на каникулы в Россию, просто погостить у отца»: «Я поревел, поконфликтовал, а потом понял, что бесполезно, и быстро адаптировался. Стал, как все — в очередях за сахаром стоять, яблоки продавать. Наверное, я человек, легко принимающий обстоятельства».

С продажей яблок все вышло почти по Чехову: Колокольников рвал яблоки в саду «Мосфильма», расположенном по соседству с его домом, и продавал их на Киевском рынке. Бизнес завязался удачный, и Юре даже удалось сколотить небольшой капиталец в 375 рублей, но от стояния на солнце с бойким мальчуганом на третий день приключился солнечный удар. Так – буквально на взлете – закончилась его карьера в малом бизнесе.

Такое «бурное» прошлое очень пригодилось Колокольникову впоследствии: через пару лет он появился в небольшой роли беспризорника в фильме «Железный занавес» (1994) самого Саввы Кулиша. Это было первое ощутимое достижение в его актерской карьере, первая ступенька в восхождении к киноолимпу и результат нескольких лет работы: почти сразу же по приезде в Россию Юра стал играть в детских спектаклях и пошел учиться в киношколу. По собственному его признанию, тогда он уже твердо знал, что после школы поступит в театральное училище.

К этому времени с родителями было заключено перемирие, а вскоре и совсем прочный мир – мама и папа поняли, что ребенок у них растет необычный и талантливый, поэтому стали всячески поддерживать юное дарование, а отец даже отвел на пробы к Кулишу. К сожалению, с учителями в школе все было не так просто, и аттестат Юрий Колокольников получил экстерном в 15 лет: «Просто к этому возрасту все, что можно было там получить, я уже получил. Пошел и сдал за два года экстерном. Это не сложно, надо просто посидеть за учебниками — даже интересно, прямо как кроссворд. Хотя в то время не только экстернат уже был, но и аттестаты продавались».

Нисколько не сомневаясь в своих силах, Колокольников подал документы в Щукинское театральное училище и первого же раза поступил (на курс А. К. Граве). Сегодня четыре года, проведенные в стенах училища, Юрий вспоминает как время предчувствия, некоего кануна: «Я вспоминаю это время так, будто все происходило не со мной. С одной стороны, я всецело отдавался веселой студенческой жизни. С другой – уже тогда понимал, что училище – лишь ступенька к дальнейшему росту и что на самом деле здесь ничего серьезного не произойдет. Все самое главное начнется несколько позже, но это «позже» надо готовить уже сейчас. Поэтому уже сейчас надо ходить на «Мосфильм», сейчас надо отдать свои фотографии в актерское агентство, сейчас – знакомиться со вторыми режиссерами. Так что я по своей сути, наверное, карьерист. И карьерист очень жесткий».

Впрочем, эффектные фото в актерских агентствах и нужные знакомства еще никому не гарантируют звездной карьеры, если они не подкреплены талантом и индивидуальностью. Первыми режиссерами Колокольникова стали П. Е. Тодоровский («Ретро втроем», 1998) и В. Меньшов («Зависть богов», 2000), а партнерами – Е. Яковлева, С. Маковецкий, Е. Сидихин, В. Алентова, А. Феклистов и А. Лобоцкий. В такой компании можно было либо отчаяться и, затаив дыхание, наблюдать за работой мастеров, либо возгордиться и окончательно потерять голову от самомнения. Колокольников возгордился – и, затаив дыхание, стал учиться у более опытных коллег. Он не привык упускать свой шанс.

Эти амбиции, вполне соответствующие его двухметровому росту, и толкали его все дальше, пока закономерно не привели в конечный пункт погони за славой – Голливуд, куда подающий большие надежды на Родине артист отправился сразу же после окончания училища (2000). «Надо же было как-то начинать свой путь к «Оскару»», - иронично замечает Колокольников теперь.

Год Юрий прожил между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, и год этот оказался очень полезным не столько для Колокольникова-актера, сколько для Колокольникова-молодого человека: «Самое главное – я понял, как надо продавать себя. Понял наконец-то, кто я такой и сколько реально стОю, – в том смысле, что ни хрена не стОю: таких, как я, там – миллион. Словом, школу прошел хорошую». Кроме того, за этот год Юрий освоил множество совершенно необходимых для актера навыков и умений: правильно убирать собачьи экскременты, доставлять грузы со скоростью ветра и даже виртуозно выливать на головы зазевавшихся посетителей голливудских ресторанов горячие супы – работал он однажды официантом, правда, по причине быстрого овладения сей методикой продержался в должности всего-то три дня. Тогда он решил, что Голливуд пока не готов быть покориться Колокольникову. И отправился домой.

Игра по правилам и без

Правила игры в театре и кино Юрию Колокольникову задают режиссеры. Вне сцены создается впечатление, что «молодой да ранний» Колокольников играет вовсе без правил. Просто правила у него другие: «Ну разве это нормально, когда ты приходишь на фотосессию и спрашиваешь: «Кто будет работать с прической?», а гример тебе заявляет: «Я с прической не работаю»? В итоге, когда ты требуешь правильного отношения к работе, на тебя смотрят как на идиота. Но ты ведь не идиот – просто ты хочешь играть по другим правилам, а этого не получается. Вот и появляются такие разговоры: Колокольников – амбициозный, капризный и сноб. А я хочу, чтобы всем было хорошо».

С людьми Колокольников расстается с такой же легкостью, с какой меняет обстоятельства своей жизни. На первый взгляд, это можно приписать легкомыслию и равнодушию, но на самом деле это принципиальный подход: «Я легко вычеркивал людей. Я уверен, что надо быть жестким, даже, может быть, жестоким, но справедливым. Важно разбираться в людях, понимать, что этот человек может быть опасен, может тебя подставить. Или что тебе с ним просто неинтересно. Или ты хочешь помочь ему, сделать его лучше, говоришь: что ты делаешь, оглянись, посмотри на себя! Но он не хочет. Тогда – извини, до свидания».

Вопреки или благодаря такому вызывающему поведению, к 25 годам в кино-активе Юрия Колокольникова накопилось более 20 фильмов (и это за неполных 8 лет работы), почти все – у хороших или очень хороших режиссеров. Правда, главные роли можно пока пересчитать по пальцам одной руки: обаятельный мошенник в «Леди на день» Д. Астрахана, Ипполит в «Греческих каникулах» В. Сторожевой, Грушницкий в «Герое нашего времени» А. Котта. Но даже в ролях второго и третьего плана Колокольников заметен, и не только благодаря росту.

Первой серьезной работой в кино для Юрия стал фильм М. Пташука «В августе сорок четвертого» (2000), где он снялся еще третьекурсником. Образ советского разведчика пришелся Колокольникову впору, и многие зрители запомнили и полюбили его именно за эту роль. В кино намечался медленный, но стабильный рост, а о своих театральных амбициях Юрию на некоторое время пришлось забыть. Он ходил на кастинги, посещал тусовки, знакомился с нужными людьми. Кто-то посоветовал пойти на пробы к молодому режиссеру К. Серебренникову, который поставил в театре скандальные «Пластилин» и «Откровенные полароидные снимки» и приступал к съемкам второго телефильма. Пробы оказались настолько удачными, что обеспечили Колокольникову не только яркую роль в прекрасном фильме («Дневник убийцы»), но и участие в новом спектакле К. Серебренникова. «Сладкоголосая птица юности» по пьесе Т. Уильямса. На сцене «Современника». С Мариной Нееловой в качестве партнерши. Более чем благоприятные условия для театрального дебюта, но режиссер поставил условие: не тусоваться. И Колокольников полгода жил впроголодь и с утра до ночи, по 18 часов пахал, потому что понимал: рядом Неелова, на фоне которой даже хорошая игра будет выглядеть провалом. Чтобы соответствовать Нееловой, нужно было играть гениально. И Колокольников сыграл.

Премьера «Сладкоголосой птицы юности» состоялась в декабре 2002 года. Зрители единодушно отметили «вольное» обращение Колокольникова с примой «Современника», а критики – его неординарный талант: «Образ жиголо в исполнении прекрасного собой, нервного и трепетного Юрия Колокольникова режиссером явно романтизирован. В лице этого новоявленного Адониса старость-смерть убивает жизнь и любовь» (М. Давыдова «Жизнью смерть поправ»), «Неелова тут поразительно слаженно работает с совсем молодым дебютантом Юрием Колокольниковым (Чанс Уэйн), не потерявшимся рядом ней. Они, как сообщающиеся сосуды, обогащают и питают друг друга» (М. Зайонц «Смертельная птица юности»). С тех пор все журналисты обязательно спрашивали Колокольникова о том, как ему работалось с великой Нееловой, и Колокольников обязательно отвечал, что никакого такого страха не испытывал: «Понятное дело, рядом с такой актрисой легче осрамиться, чем с кем-либо другим. Но с ней и научиться всему было легче. Когда есть сильный конкурент, то ты всегда до него пытаешься дотянуться. Я тогда думал: блин, играю вместе с такой актрисой, надо срочно вытягивать из нее все что можно, высасывать все жилы, талант, умение и технику. И, в общем-то, она приложила много усилий, чтобы у меня что-то получилось. Помогала мне постоянно. У нас вообще сложилось потрясающее трио – я, Марина и Кирилл Серебренников. Мы жили только этим спектаклем. Я тогда, кстати, очень жестко был настроен – или пан, или пропал. Хотя, с другой стороны, не особо парился: репетировал себе и репетировал. Мне было хорошо и уютно, как эмбриону в утробе». За роль Чанса Уэйна Ю. Колокольников получил в 2003 году театральную премию «Чайка» в номинации «Двойной удар» (лучшее партнерство).

Следующим этапом в театре стала роль Бориса в классической «Грозе» в неканонической постановке Н. Чусовой. И снова на сцене «Современника». На сей раз партнершами Колокольникова стали Чулпан Хаматова и Елена Яковлева – и критики признали превосходство «женского» в этом спектакле: превосходство иррационального над разумным, зрелищного над содержательным и безусловное превосходство героинь над героями (а, соответственно, актрис над актерами): «Бориса играет Юрий Колокольников – тот самый, что недавно дебютировал в "Сладкоголосой птице юности" Кирилла Серебренникова. Бог знает, отчего режиссеры выбирают именно его – как артист он пока достиг не многого, но во внешности двухметрового Колокольникова действительно есть что-то необычное. Он похож на мальчишку-переростка - складной метр – руки-ноги длинные и двигаются как-то сами по себе, несогласованно, как у щенка. Может, именно такой, неуживчивый, как и она, мужчина-подросток и нужен был этой Катерине. В таком Борисе кротости нет: чуть что – лезет с кулаками на горластого, но беззлобного пьяницу Дикого (Владислав Ветров). Лишь оставшись с Борисом, Катерина меняется, затихает, начинает свой "танец", обвивая его, распластываясь по нему и замирая. А в финале, услышав, что Борис уезжает, она вновь начинает шипеть, как кошка, и кричать сорванным голосом, отпихивая любовника ногой» (Дина Годер «Дикая кошка Катерина»), «Катерину одолевает жестокая, иссушающая страсть к пустому месту. Пустое место зовут Борис, он статен и кудряв (роль эта поручена 'первому любовнику' современниковской труппы Юрию Колокольникову), но кажется, что предметом страсти мог бы стать любой из безликих представителей мужского пола, передвигающихся по сцене. Молния не выбирает, во что вдарить» (Г. Ситковский «Сука-гроза»). Вопреки всяческой критике, «Гроза» до сих пор остается одним из самых популярных спектаклей «Современника», который Колокольников играет с удовольствием.

Несмотря на два совместных спектакля, Колокольников и «Современник» существуют совершенно самостоятельно: «Для меня слово «труппа» как-то странно звучит. Я, например, играю в «Современнике» два спектакля. Для меня это мой театр. Если ты в труппе, значит, у тебя есть какие-то обязательства, а я, как человек, стремящийся всеми силами оградить свою свободу, избегаю формальностей и чувствую себя так легче. Мне не нужно эдакое подобие крыши над головой. Хотя иногда бывает страшно, когда ты понимаешь, что ты как бы нигде».

Свобода от обязательств позволила Юрию сыграть Ромео в театральном проекте Е. Коноваловой и Е. Лапиной «Ромео и Джульетта», режиссером которого стал Р. Стуруа. По собственному признанию, Колокольников никогда не мечтал об этой роли, и более того – Ромео ему непонятен и чужд: «Моя любимая сцена в «Ромео и Джульетте» – это когда Ромео сходит с ума. Когда он из влюбленного романтика превращается в совершенного шизофреника, маньяка и убийцу». В спектакле с рекламным слоганом «Время любить» были собраны только самые любимые публикой молодые актеры: Джульетта – однокурсница Юрия Н. Швец, Кормилица – А. Стеклова, Фра Лоренцо – Г. Сиятвинда, Меркуцио – А. Белый, леди Капулетти – А. Дубровская, Герцог – В. Хаев, Парис – Д. Страхов, Тибальт – Д. Дюжев, Капулетти – С. Фролов, Монтекки – Г. Куценко, немой слуга – и тот А. Олешко.

2004 год оказался для Колокольникова весьма успешным в творческом плане: он не только сыграл главные роли в двух громких театральных постановках, но и появился на экране в роли притягательного, но «подонистого» Кости в телефильме А. Эшпая «Дети Арбата»: «На эту роль я сразу согласился. Но пробовали-то меня вначале на другую роль — Саши. Беру текст — первый раз вижу, с романом Рыбакова был не знаком. После проб я сразу начал книжку читать и, когда читал, думал: «Господи, да Саша — это никакой не я, это мой друг Женя Цыганов — стопроцентно!» А через некоторое время Чулпан Хаматова, пробегая за кулисами «Современника», мне крикнула: «Тебя утвердили на моего мужа!»». В этом же году Колокольников был награжден молодежной премией «Триумф» за выдающиеся творческие достижения.

В 2005 году на экран вышли «Статский советник» Ф. Янковского, «Мужской сезон. Бархатная революция» О. Степченко и «Греческие каникулы» В. Сторожевой, роли в которых стали еще одним подтверждением таланта и профессионализма Колокольникова, но не превратили его в мегазвезду. На очереди премьера «Бумера-2» П. Буслова, «Кинофестиваля…» В. Пичула, «Лифта» В. Плоткина и «Героя нашего времени» А. Котта. Похоже, Колокольников нашел свою «тему в искусстве» - плохой хороший человек, обаятельный негодяй, чуждый нравственному выбору, вернее, выбор этот уже сделавший – или же наивный юноша с внешностью архангела. Нередко он эпатирует журналистов признаниями такого рода: «Я хотел бы сыграть маньяка-убийцу. Я скорее себя ассоциирую с ним, чем с романтическим лириком… Вообще, думаю, все мои герои на меня похожи и в то же время не похоже все роли, которые мы играем, из себя же вытаскиваем. И они начинают жить, а уже потом они могут изменяться. Как и мы меняемся».

Как важно быть несерьезным

Кроме Ю. Колокольникова – актера, которого видят зрители на сцене и экране, и Юры, которого знают друзья и знакомые, существует еще и некое третье лицо – Юрий Колокольников, «очень успешный, амбициозный и надменный премьер «Современника»», «выскочка» и «скандалист», «высокомерный сноб» (именно таким эпитетами чаще всего награждают актера в прессе), который часто отказывается от интервью и, тем не менее, то и дело мелькает на страницах гламурных журналов. Потому что – куда уж гламурнее: «Я люблю людей. Нет, я не люблю людей. Вернее — иногда люблю, иногда — нет. Я люблю работу, ощущение счастья, деньги, шикарную жизнь. Я люблю жить в оппозиции, я люблю яблоки. Хм, я люблю женщин, я люблю друзей. И очень люблю гонять на спортивных машинах по ночам».

А ведь этот медийный плейбой с тщательно продуманным небрежным стилем в одежде и поведении, эпатирующий от скуки, провоцирующий из интереса – еще один образ, разыгранный им, возможно, талантливее остальных. Главное, с большим удовольствием: «Я могу так сказать: я никогда не эпатирую специально, только ради эпатажа. Но я всегда примерно представляю реакцию на свои слова и поступки, что будет, если я скажу вот так или вот эдак сделаю. И это тоже своего рода игра. Я никогда не сделаю ничего запредельного, не сниму штаны на середине Тверской просто потому, что мне так хочется. Да, я понимаю, что иногда я пудрю мозги, но потом я прихожу домой и сокрушаюсь: «Ну что за дела… Опять я за свое. Почему нельзя, как нормальному взрослому человеку, искренне рассуждать?» Все, думаю, в следующий раз так и сделаю. А в следующий раз оказывается опять неинтересно быть серьезным и искренним. Так что, я думаю, для меня самый лучший вариант – искренняя игра».

Можно, например, рассказывать журналистам о том, как выгнали с первого курса ГИТИСа за драку с педагогом, после чего была учеба в Академии ФСБ. Или о том, как в возрасте 14 лет три месяца просидел в колонии для малолетних за поножовщину в компании беспризорников, куда привели поиски интересного жизненного опыта. Или сокрушаться о несложившейся карьере в органах: ведь не будь этого глупого хулиганства, перед ним могли открыться все пути, а с учетом характера и актерского таланта Колокольникова лет через 10 можно было бы ожидать появления как минимум нового Джеймса Бонда. Правда это или талантливый вымысел – кто знает, да и какая, по сути, разница.

Искренность, ирония и цинизм – почти уайльдовское сочетание, на русской почве такие герои, как правило, плохо приживаются. Впрочем, Колокольников иногда работает и заграницей, пока получая от этого скорее материальное удовлетворение. К растущей популярности относится со скептицизмом: «Появилась та популярность, когда тобой почему-то интересуются. Но это популярность неизбежная и достаточно циничная. Неизбежная, потому что постоянно нужны новые лица, и я понимаю, что моя внешность и какие-то роли привлекают внимание, я стал интересен. А цинизм заключается в том, что с той же быстротой, с которой ты попадаешь в зону этого внимания, ты можешь и вылететь из нее. Поэтому я точно знаю, что с этой популярностью надо быть осторожным. Предельно осторожным. Она практически ничего не значит». Что-то значит только любимая профессия, которую нельзя исчерпать, в которой постоянно открываются новые грани, появляются новые люди с новыми безумными проектами, но даже профессия может потерять свой смысл, если относиться к ней слишком серьезно: «Я не люблю людей, которые очень серьезно относятся к своей профессии, но не люблю и тех, кто делает вид, что для них это все – так… Я думаю, что очень важно понимать, что это – профессия. Не вся жизнь, а только ее часть. И что без иронии и самоиронии в ней нельзя преуспеть».

Прямая речь:

О Р. Стуруа: По прошествии времени я понял, что Роберт – мудрейший, опытнейший и хитрейший человек, и кого он на самом деле видел в роли Ромео – об этом артист никогда не узнает. С ним было очень легко работать, потому что он не давал повода для сомнений в тебе, твоих силах. Он ведь в конце репетиций вообще отпустил меня. Дал свободу и возможность делать то, что я чувствую, что мне хочется. Потом, когда мы летом приезжали к нему в Грузию, он мне говорил: «Панимаешь, дарагой, я специално это сделал!» Я же говорю – хитрец!

Об окружающих: Я сразу как-то интуитивно распознаю человека – хороший он или плохой. И чаще всего мне становится скучно. Не от жизни, а именно от людей, которых я встречаю. Хотя, с другой стороны, странно, но я очень люблю общаться. Для меня важно иметь друзей, и мне сложно оставаться одному. Хотя я понимаю, что это все суета и ты бежишь от одиночества. Поэтому хочешь, чтобы кто-то был рядом, ищешь общения.

О том, что мешает в профессии: Мешает отсутствие юмора и самоиронии, то есть ощущение себя как некой большой единицы в творчестве. Мешают интриги и сплетни — ни за что себе этого не позволяю. Здесь есть какая-то этика, моя личная, которой я следую. Никогда не скажу про своего партнера плохо, даже если я про него так думаю. Хотя иногда конфликт, как ни странно, является стимулом хорошего результата.