Сайт: People's History

Статья: Господин закон

На набережной Невы всегда народ. И этот осенний день 1926 года не исключение. По мостовой проезжают повозки, горластые продавцы газет возвещают об очередном происшествии, предлагая свой товар. Оживленная толпа заполняет набережную.

По обочине, опираясь на две палки, тяжело переступая с ноги на ногу, идет старый сгорбленный человек. Несущаяся толпа явно недовольна таким препятствием: гневные взгляды то и дело преследуют старика. А он идет, глядя себе под ноги, будто стыдясь чего-то. На вид ему за восемьдесят; лоб изрезали глубокие морщины, лицо обрамляет седая бородка.

Старик едва устоял на ногах - его толкнул прошедший мимо военный.

В тот день он возвращался домой со скудной выручкой: только что продал несколько книг из своей бесценной коллекции. Старик то и дело опускает руку в карман, проверяя, на месте ли деньги. Этих денег ему должно хватить на несколько дней.

Анатолий ФедоровиЧ Кони - свидетель и участник событий, знаменовавших собою смену нескольких эпох в русской истории.

Старик сел на скамью и посмотрел на Неву. Вспомнил отчий дом, уютную гостиную, пианино у окна. За ним - его мать, спокойное ее лицо. Ирина Семеновна Кони (Юрьева), актриса и писательница, пользовалась большим успехом и уважением в театральной среде. Отец - Федор Алексеевич Кони - известный водевилист и театральный критик, редактировал литературную газету, а затем журнал "Пантеон". Отличался он предприимчивостью, самоуверенностью и старомодной любезностью. Но мог быть очень строгим. Особенно когда дело шло о воспитании.

Жил у них лакей Фока. Он Анатолия любил чрезвычайно и в свободное время объяснял ему по-своему законы физики и механики. Сейчас Анатолий Федорович уже не мог припомнить, по какому случаю ему показалось, что Фока его обидел. И юноша в пылу гнева назвал его дураком. Услышал отец из своего кабинета. Выйдя, больно наказал мальчика. И, позвав Фоку, приказал Анатолию стать перед ним на колени, просить прощения.

Начальное образование Кони получил дома. В 10 лет Анатолия отправили учиться в немецкую школу при церкви Святой Анны. После трех лет обучения в школе перешел в четвертый класс Александровской гимназии.

В мае 1861 года, не окончив и шести классов гимназии, шестнадцатилетний Анатолий Кони решил пойти прямо в университет. Для этого надо было держать экзамен в особой испытательной комиссии. В течение недели предстояло выдержать экзамены по всем предметам гимназического курса.

"Я был очень моложав, - вспоминал Кони, - имея на вид не более четырнадцати лет, был худощав и маленького роста, так что обращал на себя внимание собравшихся на экзамене своим почти детским видом. Знаменитый профессор и академик Сомов, вслушавшись в мои ответы на экзамене, предложил мне несколько вопросов вне программы, на которые мне удалось ответить довольно удовлетворительно. Сомов почему-то пришел в великий восторг и, сказав мне: "Нет, вас надо показать ректору", - подошел ко мне сзади, крепко охватил меня руками за локти и, подняв на воздух, воскликнул: "Я вас снесу!" Это мне - будущему студенту - показалось чрезвычайно неуместным, и, увидев мое обиженное лицо, он оставил меня в покое".

Через полгода Петербургский университет закрыли на неопределенный срок: результат студенческих волнений.

Как-то в гостЯх Кони познакомилсЯ с двумя юристами, чиновниками МВД. Их удивило тогда, что "в наше время, когда в воздухе носится судебная реформа", юноша избрал математический факультет. Кони, наоборот, отозвался весьма пренебрежительно - с юношеской самоуверенностью - о судебной деятельности. Чиновники стали доказывать Анатолию, что он понятия не имеет о юриспруденции, о ее житейском применении. В небольшой гостиной он сидел, удобно устроившись в кресле, а двое взрослых, почтенных людей с азартным блеском в глазах, вскакивая с мест, рассказывали ему о праве. Они красноречиво развивали то, что и сам Анатолий Федорович сказал бы сейчас. И, когда летом 1862 года выяснилось, что Петербургский университет не откроют, Кони решил поступать в другой. Московский. На юридический.

Студенческие годы, полные молодецкого рвения и надежд, прошли. Впереди - выпускные экзамены. По римскому праву экзаменовал Никита Иванович Крылов. Именно его Кони потом назовет "самым выдающимся профессором юридического факультета". Когда на взятый билет Анатолий ответил, как самому ему казалось, "довольно удовлетворительно", Крылов сказал, обращаясь к аудитории: "Вот, господа, он чудесно знает римское право, так знает, что комар носа не подточит. Возьми еще билет. Можешь без приготовления, а?" Как только Кони начал отвечать: "Право мыслится в состоянии покоя и движения...", Крылов перебил его и, обратясь к аудитории, воскликнул: "Гм! мыслится! какое хорошее слово... мыслится!.. Как оно вам пришло? Я никогда не говорил такого слова, никогда!.. а теперь буду... Мыслится... Очень хорошо!" - и поставил юному Кони "отлично".

В 1865 году Кони оканчивает юридический факультет со степенью кандидата прав. В это же время в России назрела пора судебной реформы. Открылись новые судебные установления (1864).

В Петербурге Кони назначен на должность прокурора окружного суда.

ПрисЯжные заседатели нередко выносили оправдательные приговоры лицам, совершившим преступление. Особенно по делам, в которых не было конкретных потерпевших. Это учитывает Кони, выступая по делу фальшивомонетчиков Янсен и Акар, он говорит: "Фальшивые ассигнации похожи на сказочный клубок змей. Бросил его кто-либо в одном месте, и поползли змейки повсюду. Одна заползет в карман вернувшегося с базара крестьянина и вытащит оттуда последние трудовые копейки, другая отнимет 10 рублей из последних 13, полученных молодою швеею-иностранкою, выгнанной на улицы чуждого и полного соблазнов города, и т.д. и т.д. - неужели мы должны проследить путь каждой такой змейки и иначе не можем обвинить тех, кто их распустил?"

Рисуя обстановку преступления, Кони уверен, что слово должно быть сильным, убедительным. Но не грубым.

Вскоре Кони - председатель петербургского окружного суда. В 1878 году он председательствует в судебном заседании по делу Веры Ивановны Засулич.

В апреле все газеты информируют своих читателей, что еще ни один процесс не привлекал в залы суда такой многочисленной и такой избранной публики. В состав присяжных вошли 9 чиновников, 1 дворянин, 1 купец, 1 свободный художник. Сообщалось и о присутствии на процессе писателя Ф.М. Достоевского.

Интерес к этому процессу вполне оправдан. Дело Засулич тесно связано с тремя событиями: 6 декабря 1876 г. состоялась демонстрация молодежи на площади у Казанского собора, где арестовали и затем приговорили к каторжным работам студента А.С. Боголюбова; 13 июля 1877 г. по распоряжению петербургского градоначальника генерала Ф.Ф. Трепова арестанта Боголюбова избили розгами в доме предварительного заключения; 24 января 1878 года Вера Засулич выстрелила в Трепова.

Анатолий Федорович хорошо помнил обстоятельства этого дела, и сейчас ему не составило труда восстановить его в памяти.

13 июлЯ в дом предварительного заключения приезжает Трепов. Войдя во двор, он сталкивается с тремя или четырьмя заключенными, среди которых и Боголюбов. Все в тюремных одеждах. Поравнявшись с Треповым, снимают шапки и кланяются. Трепов не обращает на них внимания, но делает замечание заведующему тюрьмой Курнееву: почему подсудимые гуляют вместе? На это Боголюбов отвечает: "Я по другому делу". Трепов кричит: "Молчать! Не с тобою говорят", а узнав, что Боголюбов уже осужден, добавляет: "В карцер его". Растерявшаяся администрация не сразу исполняет приказание. Боголюбов с товарищами идет дальше и вскоре вновь встречается с Треповым, который на этот раз закричал: "В карцер!" и сделал движение, намереваясь сбить с головы Боголюбова шапку. Тот машинально отшатнулся, и от быстрого движения шапка свалилась с его головы. Большинство наблюдавших за этим решило, что Трепов ударил Боголюбова. Начались крики, стук в окна, произошел тюремный бунт. Появился Курнеев, призывая всех замолчать, и сказал при этом: "Из-за вас теперь Боголюбова приказано сечь". Боголюбову дали 25 розог. Весть об этом облетела весь Петербург, поползли даже слухи, что в тюрьме было целое побоище.

Узнав о случившемся, Кони отправляется к министру юстиции графу Палену. Выслушав, граф говорит: "Я об этом знаю и нахожу, что Трепов поступил очень хорошо; он был у меня, и я разрешил ему высечь Боголюбова... надо этих мошенников так!" - и он сделал энергичный жест рукой. "...Надо послать пожарную трубу и обливать их холодной водой, а если беспорядки будут продолжаться, то по всей этой дряни надо стрелять!"

Трепов же заявил: "Боголюбов здоров и спокоен. Я ничего против него не имею, но нужен был пример. Я послал ему чаю и сахару".

Кони не знает, пил ли Боголюбов треповский чай, но через два года он умер в госпитале центральной тюрьмы в состоянии мрачного помешательства.

Утром 24 ЯнварЯ выстрелом из пистолета ранен Трепов. В приемной градоначальника к полудню собирается масса народа. Тут же за столом против следователя и начальника сыскной полиции Кони видит девушку среднего роста, с продолговатым бледным, нездоровым лицом и гладко зачесанными волосами. Это - Вера Засулич. Кони подошел к графу Палену.

- Да! - заявляет граф. - Анатолий Федорович проведет нам это дело прекрасно.

- Разве оно уже настолько выяснилось?

- О, да! Вполне; это дело личной мести, и присяжные ее обвинят, как пить дать.

Уголовное дело поступает в суд. Определен его состав. Перед слушанием Кони еще беседует с графом. Пален обращается к Анатолию Федоровичу: "Теперь все зависит от вас, от вашего умения и красноречия".

- Граф, - отвечает Кони, - умение председателя состоит в беспристрастном соблюдении закона, а красноречивым он быть не должен, ибо существенные признаки резюме - беспристрастие и спокойствие...

Готовясь к слушанию, Кони тщательно изучает все материалы дела. Он не одобряет террористический акт, как и любое другое насилие. Но, подчиняясь принципу беспристрастного и справедливого суда, он не толкает присяжных в ту или иную сторону, а только освещает перед ними тот логический путь, который они должны пройти. В напутствие присяжным он говорит:

"Мало знать, что то или иное преступное деяние совершено, - необходимо знать, для чего оно совершено, то есть знать цель и уяснить себе намерение подсудимого. Есть дела, где эти вопросы разрешаются сравнительно легко, где в самом преступлении содержится уже и его объяснение, указание на его цель. Но есть дела более сложные. В них неизбежно надо исследовать внутреннюю сторону деяния. Один факт еще ничего не говорит или говорит очень мало. Таково убийство... Но в настоящем деле обвинением поднят вопрос о покушении... Факт выстрела, причинившего рану, несомненен. Все свидетельские показания согласны между собою в описании того, что сделала Засулич. Сущность этих показаний от вас не ускользнула: рана нанесена, как оказывается из осмотра опаленного места на мундире, почти в упор - рана тяжелая и грозившая опасностью жизни. Однако надо помнить, что показание потерпевшего дано почти тотчас после выстрела, когда под влиянием физических страданий и нравственного потрясения Трепов не мог вполне ясно различать и припоминать все происходившее вокруг него. Поэтому, без ущерба для вашей задачи, вы можете не останавливаться на этом показании.

Внутренняя сторона деяния Засулич будет затем подлежать особому вашему обсуждению. Здесь надо приложить всю силу разумения, чтобы правильнее оценить цель и намерения, вложенные в действия подсудимой. Вы слышали прения сторон. Обвинитель находит, что подсудимая совершила мщение, имевшее целью убить Трепова. Он указывал вам на то нравственное осуждение, которому должны подвергаться избранные подсудимой средства. Вам было указано на возможность такого порядка вещей, при котором каждый, считающий свои или чужие права нарушенными, постановлял бы свой личный приговор и сам приводил бы его в исполнение. Вы слышали затем доводы защиты. Они были направлены на объяснение подсудимой, в силу которого рана или смерть Трепова была безразлична для Засулич - важен был выстрел, обращавший на причины, по которым он был произведен, общее внимание. А то, что последовало после выстрела, не входило в расчеты подсудимой". Его резюме - блестящее. По делу Веры Засулич присяжные заседатели выносят оправдательный вердикт.

Процесс стоит Кони места: он переведен в гражданский департамент судебной палаты.

В 1900 году Кони оставлЯет судебную деятельность. В это же время его постигает несчастье: при крушении поезда на Сестрорецкой дороге он получает травму: непоправимая хромота. С тех пор он ходит только с палочкой и говорит в шутку: "У меня одна нога стала короче другой, следовательно, теперь я буду со всеми на короткой ноге".

Через несколько лет премьер П.А. Столыпин предлагает Кони войти в состав правительства - министром юстиции. Кони категорически отказывается. Он преподает. И отдается этому с увлечением, с азартом. "Живущая вечность" - именно так шутливо-ласково называют Анатолия Федоровича студенты первых советских вузов.

В одном из своих писем Кони замечает: "По делу Засулич я был слугою правосудия, а не лакеем правительства. Александр III в зале Аничкина дворца в грубых и резких выражениях высказал мне о "тягостном воспоминании и неприятном впечатлении, произведенным на него моим образом действий по делу Засулич". Ныне в этой самой зале я читаю лекции учителям".

В наше время отношение к делу Засулич и к самому Кони - двояко. Одни видят Кони выдающимся деятелем эпохи, а дело Засулич неким знамением, предвещающим близкий конец самодержавию. Другие же считают либералом, одним из виновников последующих кровавых событий.

"Я прожил жизнь так, что мне не за что краснеть. Я любил свой народ, свою страну, служил им, как мог и умел... Я много боролся за свой народ, за то, во что верил", - с этой мыслью Анатолий Федорович встал со скамьи и медленно побрел домой.

Следующей весной, читая лекции в холодной, неотапливаемой аудитории, Кони простудился и заболел воспалением легких. Вылечить его уже не смогли. Анатолий Федорович Кони скончался 17 сентября 1927 года.