Сайт: Собеседник

Статья: На чуши обо мне деньги зарабатывают

Узнай мама об аварии – получила бы инфаркт

Даже гримеры фильма «Полонез Кречинского», благодаря которому мы встретились с Александром Гавриловичем, не сумели испортить имидж секс-символа нашего кинематографа. Он и с искусственно созданной лысиной умеет нравиться женщинам – слабая половина съемочной группы всю беседу стреляла в актера глазками.

– Этот шлейф плейбоя мешает в обычной жизни?

– Как сказать – мешает или не мешает (Абдулов слегка касается непривычной лысины). Все равно это часть профессии. А ваш брат журналист вечно что-нибудь приврет. Например, сейчас я подаю в суд на одну газету. Они написали, что у меня тайная жена, две квартиры какие-то. Надо узнать хоть, где те квартиры. Чушь пишут всякую и про дочку мою, и про женщин. Лишь бы что. Вот так на моем имидже деньги и зарабатывают.

– Но если все неправда, чего переживать-то?

– Так ведь люди в это верят! Читают и верят! А потом этот ком нарастает. Однажды по телевизору объявили: Абдулов попал в аварию, его фактически разорвало – сломаны позвоночник, основание черепа. Ужас, в общем. Я тогда подумал, что, если б моя 86-летняя мама смотрела в тот момент ящик, с ней бы случился инфаркт.

– Вы тоже в долгу не остаетесь, частенько репортеров разыгрываете.

– Бывает иногда. Как-то рассказал одной журналистке, что у меня была сестра – Поля Абдулова. Уехала Поля на Запад и стала знаменитой. Теперь ее Пола Абдул зовут. Поделился я с журналисткой на условиях секретности – на следующий день все было в газете. Но так я редко экспериментирую – только когда совсем скучно становится.

– Как еще свободное время проводите? Слышала, на рыбалке душу отводите.

– Это единственный отдых, который я люблю. Вот ездил рыбачить на Мальдивы и поймал гигантскую рыбу. Называется барракуда: 173 см длины, 40 кг веса. Я даже голову с собой домой привез – сейчас чучело делаю. А так я в Астрахань обычно на рыбалку езжу, на Валдай и на Камчатку.

– Теперь понятно, откуда у слухов о вашей будущей гостинице в Астрахани ноги растут.

– Чушь собачья! Опять журналистское вранье!

– Да ладно, ерунда какая – гостиница…

– Просто противно. Мне сказали, что Оксана Пушкина выиграла недавно у газеты суд – тот же адвокат, который вел ее дело, будет заниматься мной. Когда-нибудь надо один раз дать по рукам!

От «Next-4» сам отказался

– Но церковь-то возле театра вы строили?

– Не совсем я… Не я один. Рядом с Ленкомом на месте старой церкви конца XVI века был склад. Мы это здание отреставрировали на свои деньги и передали церкви. Сейчас это театральная церковь. Там Леонова отпевали… Когда-то мой очень близкий товарищ, герой Советского Союза, генерал, сказал: «Офицер без веры – это убийца». Думаю, для актера вера – непременное качество. Но глубоко верующим себя назвать не могу. Пост не соблюдаю, да и вообще я очень грешный человек.

– Еще и не очень здоровый – сами же говорили, что актер лучшие роли играет на грани с болезненностью.

– Это не я сказал, а польский режиссер. Гениальность – она сродни болезни, абсолютно здоровый человек с нервной системой, как у спокойной коровы, ничего не сможет сотворить. Конечно, совсем не обязательно воспринимать это буквально, то есть быть сумасшедшим, но существуют ситуации, когда это в какой-то степени бывает необходимо. Меня этому учили в институте.

– Какие роли вы играли на таком пике?

– Для меня любая роль здоровья-то не несет. Это я абсолютно точно знаю. Если ты по-настоящему сыграл – то кусок сердца отдал, часть крови, часть сил. Чем серьезнее работа, тем опаснее она для здоровья. Вот, например, в театре я репетировал спектакль по «Полету над гнездом кукушки». Но буквально за 3 дня до премьеры отказался играть. У меня был срыв – не получается, и все! Такое бывает. Спектакль перенесли на неделю, а потом, что называется, «звезды сошлись». Сыграл нормально. Но вообще в нашей профессии чем больше нервы расшатаны, тем лучше.

– Мы ваши фильмы очень уважаем. А вы какое кино любите?

– Главное, чтобы были между людьми какие-то отношения. Вот вам пример – первый «Крестный отец», гениальный фильм. Там есть отношения в семье – отца с сыном, брата с сестрой. Из третьего «Отца» сделали боевик, и он провалился. Мы, кстати, повторили судьбу «Крестного отца». Первый «Next» был замечательный, второй похуже, третий просто скукота. А от четвертого я отказался.

Совсем не нужно, чтобы все в кино прыгало, бегало и летало. Я просто засыпаю на таких картинах.

– Дорогие спецэффекты не приводят в чувство?

– Нет, они на меня абсолютно не действуют.

Коровьев – любимая роль

– Фильм-сериал «Блокада» закончили снимать?

– На днях у меня был последний съемочный день. Мы снимали в Петербурге сцену разговора моего героя с героем Саши Филиппенко. Два таких мерзких генерала: один разведчик, другой контрразведчик. Говорить приходилось на английском – для меня просто мука адская! Я ведь на этом языке не думаю!

– Вас радует, что стали ставить по классике?

– Слава Богу, вспомнили, что есть у нас хорошая литература. Начали снимать неплохие фильмы, хотя это и не всегда получается. Случайно посмотрел одну серию «Золотого теленка» – мне стало просто страшно. Я не против сериалов вообще, «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» тоже сериал, но сериал сериалу рознь!

– А что вас так возмутило в «Теленке»?

– Да скучно же! Можно сыграть хорошо или плохо – лишь бы не было скучно. А от этого «Золотого теленка» «мухи дохнут». Такое ощущение, что всем актерам скучно играть, режиссеру скучно режиссировать, оператору скучно снимать. Ну как можно снять «Золотого теленка» так, чтобы было скучно? Для этого надо очень сильно произведение ненавидеть!

– Противники «Мастера и Маргариты» могут здесь и в ваш огород камень метнуть.

– Вот этого не надо. Мы снимали гениальный материал. Коровьев – моя любимая роль из «Мастера и Маргариты». У меня было к ней четыре подхода. Сначала я должен был играть у Кары, но отказался. Потом Элем Климов меня пригласил, но на фильм денег не нашли. Было очень обидно. У Бортко мы должны были сниматься уже давно, но опять с деньгами что-то не складывалось, отложили. И вот через пять лет Бортко снова начал снимать и снова позвал на роль Коровьева меня.

Подсадил зрение на «Бременских музыкантах»

– Стали после этой работы больше сочувствовать режиссерам?

– И так знал, что это труд дикий. Руки трясутся. Ходишь и ни о чем, кроме фильма, думать не можешь. Я, когда снимал свою версию моей любимой сказки «Бременские музыканты», по 24 часа у монитора проводил – страшно зрение тогда подсело. Один немецкий продюсер сказал мне потом: «Ты не вовремя снял сказку. У тебя картина для семейного показа, а у вас в России сейчас период безвременья. Вот если бы картина появилась в Германии, она бы имела огромный успех». Американцы собирались мой фильм переозвучить и пустить в прокат, если бы я вложил еще $250 тысяч и кое-что переделал... Я денег не нашел.

– Что еще есть из невоплощенного?

– Даст Бог, начну сниматься в «Гении-2». В театре и антрепризе есть предложения – в общем, до самого мая у меня не будет ни одного выходного. Осенью, возможно, приступлю к фильму «Гиперболоид инженера Гарина» по собственному сценарию. Уже есть наметки по актерам. Не могу только найти актрису на роль Зои: мне нужна Шерон Стоун 15 лет назад... А еще мечтаю о короле Лире и Дон Кихоте.

– Сколько лет Лиру должно быть?

– Лет сорок, не больше. Играть Лира стариком – тут все понятно. Страшнее, когда от молодого мужика дети уходят.

– Ваш зять Егор Бероев чем-то вас напоминает. Не находите?

– Н-нет, не думаю, что похож. Егор – очень хороший артист. Он замечательный, и у него большое будущее.